Эмили Локхарт - Мы были лжецами [litres]

И заберет его у меня.

Я была влюблена.

И пообещала сделать все, что она попросит.

Когда я сказала дедушке, как сильно я люблю дом, он улыбнулся и ответил, что когда-нибудь у меня будут чудесные детки. Что Бесс была той еще пронырой, и он не намеревался отдавать ей мой дом. Но позже Миррен мне рассказала, чтó дедушка пообещал Бесс Уиндемир.

– Я позабочусь о тебе, – говорил он. – Просто дай мне немного времени, чтобы выселить Пенни.

Через пару дней после ссоры с мамой мы с Гатом в сумерках пошли на теннисный корт. Молча кидали мячики Фатиме и Принцу Филиппу.

Наконец он сказал:

– Ты замечала, что Гаррис никогда не зовет меня по имени?

– Нет.

– Только молодым человеком. «Как прошел школьный год, молодой человек?» – передразнил он.

– Почему?

– Если бы он назвал меня «Гатом», то вот что вышло бы: «Как прошел школьный год, индийский мальчик, чей индийский дядя живет в грехе с моей безупречной белой дочерью? Индийский мальчик, которого я застукал с моей драгоценной Каденс?»

– Ты вправду веришь, что он так думает?

– Он меня не переносит. Я могу нравиться ему как человек, и Эд тоже, но твой дедушка не может даже произнести мое имя или посмотреть мне в глаза.

Это была правда. Теперь, когда он это сказал, я это поняла.

– Я не говорю, что он хочет любить только белых, – продолжил Гат. – Гаррис знает, что это неправильно. Он демократ, голосовал за Обаму – но это совсем не значит, что ему комфортно жить с людьми другого цвета кожи. – Гат покачал головой. – Он притворяется. Ему не нравится, что Кэрри с нами. Он не зовет Эда «Эдом». Он зовет его «сэр». И при каждой возможности дает мне понять, что я изгой. – Гат погладил мягкие ушки Фатимы. – Ты видела его на чердаке. Он хочет, чтобы я держался от тебя подальше.

Я не смотрела на дедушкино вторжение в таком свете. Мне представлялось, что он смутился, застав нас там.

Но внезапно я поняла, что случилось на самом деле.

«Будьте осторожны, молодой человек. Берегите голову. Вы можете удариться».

Это тоже была угроза.

– Ты знала, что осенью мой дядя сделал Кэрри предложение? – спросил Гат.

Я покачала головой.

– Они вместе почти девять лет. Для Джонни и Уилла он стал отцом. Кади, Эд встал на колени и сделал предложение. Там был я с мальчиками и мама. Дядя украсил квартиру свечами и розами. Мы все оделись в белое и заказали еду в итальянском ресторанчике, который Кэрри так любит. Эд включил Моцарта на стерео. Мы с Джонни спросили его: «Чувак, какая разница? Вы и так живете вместе». Но он очень нервничал. Дядя купил кольцо с бриллиантом. В общем, она вернулась домой, и мы вчетвером оставили их одних, спрятавшись в комнате Уилла. Предполагалось, что мы выбежим с поздравлениями… но Кэрри ему отказала.

– Мне казалось, они не видят смысла в браке.

– Эд видит. Просто Кэрри не хочет рисковать дурацким наследством.

– Она даже не спрашивала у дедушки?

– В том-то и дело, – сказал Гат. – Все всегда обо всем спрашивают Гарриса. Почему взрослая женщина должна просить у своего отца разрешение на брак?

– Дедушка ее не остановит.

– Нет. Но когда Кэрри только съехалась с Эдом, Гаррис четко дал понять, что все деньги, предназначенные для нее, исчезнут, если она выйдет за него. Суть в том, что твоему дедушке не нравится цвет кожи Эда. Он мерзкий расист, как и Типпер. Да, они оба мне нравятся по многим причинам, и они были более чем щедры, позволяя мне приезжать сюда каждое лето. Я убеждаю себя, что Гаррис даже не осознает, почему ему не нравится мой дядя, но этого достаточно, чтобы лишить наследства свою старшую дочку.

Гат вздохнул. Мне нравилась линия его подбородка, дырка в футболке, его записки, ход рассуждений, как он жестикулировал, когда говорил. В тот момент я убедила себя, что знаю его как облупленного.

Я наклонилась и поцеловала Гата. То, что я могла его целовать и он целовал меня в ответ, до сих пор казалось волшебным. Настолько, что мы показывали друг другу наши слабости, страхи и хрупкость.

– Почему мы никогда об этом не говорили? – прошептала я.

Он снова меня поцеловал.

– Я люблю это место, – сказал Гат. – Остров. Джонни и Миррен. Дома и шум океана. Тебя.

– И я тебя.

– В каком-то смысле мне не хочется все портить. Даже думать не хочется, что здесь что-то может идти не так.

Я понимала его чувства.

Или думала так.

Потом мы с Гатом медленно шли по Периметру, пока не дошли до широкой плоской скалы, выходящей на гавань. Волны разбивались об основание острова.