Марика Девич - Не Господь Бог [litres]

Дима проводил дорогих гостей и вернулся к обычным, кивнув тамаде – можно.

– А теперь необычный конкурс от жениха! Поиграем в лошадку! А-ну, кто? – объявил тамада.

Все присутствующие переглянулись. Какая ещё «лошадка»?

Дима махнул рюмку без тоста и указал на Ивашкина.

– Дружище, иди сюда! Давай-давай! Не стесняйся.

Ивашкин любил выпить, да что там, он был запойный алкоголик, но сегодня держался. Такое доверие оказали, охранником, он решил начать новую жизнь. Вид пьющих гостей заставлял его мучительно страдать. Какая, нахрен, лошадка?

Но по взмаху Диминой руки тамада его уже вывел в центр круга, и он не понимал, что ему делать.

– Лошадка, Ивашкин! Ты что, забыл? А вы, ребят, что стоим? Давай сюда!

Дима махнул растерянным Сучкову и Егорову. Тамада, как верный опричник, вывел тех, на кого было указано. Это было в правках к сценарию. Никакой импровизации.

Гости, которых не привлекали, с любопытством столпились вокруг. Что за новый конкурс?

Дима медленно вытащил ремень из брюк. Гости переглянулись, только сейчас заметив, что их начальник, кажется, сильно пьян. Дима выжидательно смотрел на Ивашкина, Сучкова и Егорова. На губах играла улыбка. Сучков первым опустился на четвереньки, следом оба других поняли, что от них требуется.

С размаху Дима запрыгнул Сучкову на спину. Не с первого раза, его шатало.

– Н-но, лошадка! Поехали!

Сучков с Димой на спине «поскакал» настолько быстро, насколько позволял пивной животик, стараясь не смотреть на жену. Дети его смеялись: их папа – лошадка!

Их папа – последнее чмо, хотела бы сказать им мать, но Люда просто вышла покурить, хотя лет десять как не курила.

Следом был Егоров. Он был вдвое меньше Димы и просто обрушился под его весом.

Смеялся только Савельев, тому, что не он на их месте. Остальные не смеялись, не хлопали, повисло напряжение. Тамада с отвращением смотрел на эту экзекуцию, всякого повидал, но такое у него было впервые. Рабы офисные, на всё готовы, хуже проституток, думал он, счастливый обладатель ИП.

Лена тоже подумала о преимуществах самозанятости. Она решительно направилась к Диме. Сказала тихо, когда она слезал с упавшего Егорова.

– Дим, прекрати. Это отвратительно.

– Да я только начал!

Дима разбежался и оседлал Ивашкина. Тот был самый медлительный, судя по количеству ударов ремнём, которые обрушились ему на задницу.

– Эге-ге-гей! А ну, кто следующий?

Дима обвёл гостей глазами.

– Ну и нажрался киндер, пошли отсюда, – потянул Вику Костик. За поспешностью, с которой он направился к дверям, скрывался страх, что следующим будет он.

И Костя был прав.

Не найдя глазами братишку, пьяный взгляд Димы уперся в Мичурина.

– Хотите поиграть в лошадку, доктор Мичурин?

– Вам бы, Дмитрий, не в лошадку, а в кроватку, – сказал Мичурин голосом, которым отправлял из коридора в палату пациентов.

С миг они смотрели друг на друга. Взгляд Димы наливался яростью. Катя, которая всё это время страдала за столом, вышла. Всё, что угодно, но не скандал.

– Дорогой, торт!

Тамада тоже понял, что торт будет лучшим сейчас решением.

Лена с Мичуриным на торт не остались.

Перед уходом подошли попрощаться ради приличия.

– Ребята, спасибо, ещё раз – счастья! – сказал Мичурин.

Лена не могла выдавить из себя ни слова, глядя на Диму. Того усадили за стол, он выпил ещё рюмку и смотрел перед собой, не понимая, что он тут вообще делает.

– Лена, стоять. – Сказал он, придя на миг в сознание.

– Перебрал, – сказала Катя, встав между ним и Леной.

Торт с фейерверками вынесли очень вовремя. Но есть его было уже некому. Следуя примеру Кости Корзунова, гости сбежали.

Салют был включён в стоимость, Катя его наблюдала в компании официантов, пока Диму грузили в лимузин, отправляя в первую брачную ночь.

Такси уносило Лену с Мичуриным прочь сквозь ночной Питер.

Где она просчиталась? Когда она пропустила садистические черты в Мите? Что ждет его подчиненных, её саму? И главное Маша! Маша, она улетает уже завтра. Она матери не простит.

Мичурин обратился к Лене, которая смотрела в окно, закусив губу.

– Ты в порядке?

– Нет.

Больше Мичурин ничего не стал спрашивать. Лена была ему за это благодарна. Она нашла и сжала ему руку.

– Спасибо, что пошёл со мной.

– Ты же знаешь, я всегда на подхвате.

– Мичурин, ты офигенный мужик. Знаешь? Я просто дура.

Лена потянулась к нему и поцеловала.

– Три бокала это я тебе не зря подливал, – сказал Мичурин.