Ю Несбё - «Ревность» и другие истории

— К сожалению, пока факт его смерти не доказан, нам нужно его согласие. Но его телефон у вас?

— Разумеется. — Гиоргос открыл ящик.

Взяв телефон, я подсел к столу и ввел ПИН-код, записанный на бумажке, которая была приклеена к обратной стороне мобильника. Принялся просматривать список звонков и сообщения.

Ничего представляющего интерес для дела я не обнаружил. Когда я прочел сообщение о том, что какую-то вершину «взяли» — на сленге альпинистов это означает «покорили», — у меня вспотели ладони. Еще там были сообщения со всяческими поздравлениями и благодарностями. Договоренности о встречах, о том, в какой ресторан идти и во сколько. Но на первый взгляд ни ссор, ни романтики.

Вдруг я вздрогнул — телефон завибрировал и одновременно запел мужским страдальческим голосом, с фальцетным надрывом, характерным для поп-музыки двухтысячных. Я растерялся. Если я отвечу, то, вероятнее всего, придется объяснять другу, коллеге или родственнику Джулиана, что тот пропал и не исключено, что утонул во время отпуска в Греции, куда он отправился лазить по горам. Я вздохнул и нажал на «Принять вызов».

— Джулиан? — прошептал женский голос еще до того, как я успел хоть что-то сказать.

— Полиция, — ответил я по-английски и умолк, чтобы моя собеседница осознала услышанное и поняла, что случилось нечто непредвиденное.

— Простите, — грустно проговорила женщина, — я надеялась, что это Джулиан, но… Есть какие-то новости?

— Представьтесь, пожалуйста.

— Виктория Хэссел. Я тоже альпинистка. Мне не хотелось Франца тревожить, и поэтому… Ну да. Спасибо.

Она положила трубку, а я посмотрел на номер.

— Этот рингтон, — сказал я, — это что вообще?

— Понятия не имею, — сказал Гиоргос.

— Эд Ширан, — послышался из-за другой перегородки голос владелицы собаки, — «Happier».

— Спасибо! — поблагодарил я.

— Мы еще что-то можем сделать? — спросил Гиоргос.

Я скрестил на груди руки и задумался.

— Нет. Хотя да. Пока он тут сидел, пил воду. Можете снять отпечатки пальцев со стакана? И сделать анализ ДНК, если слюна осталась.

Гиоргос кашлянул. Я знал, что он скажет. Что в этом случае нам нужно личное согласие или судебное постановление.

— Я подозреваю, что этот стакан находился на месте преступления, — сказал я.

— Простите?

— В отчете можно связать анализ ДНК не с определенным человеком, а только со стаканом, датой и местом. В суде такое доказательство не примут, а нам с вами оно, может, и пригодится.

Одна бровь у Гиоргоса поползла наверх.

— Мы в Афинах так всегда поступаем, — соврал я. Истина же заключалась в том, что это я в Афинах иногда так поступаю.

— Кристина, — окликнул он.

— Что? — Ножки стула царапнули по полу, и над перегородкой показалась голова девушки.

— Отправишь стакан из допросной на экспертизу?

— На экспертизу? А у нас есть согласие от…

— Это место преступления, — перебил ее Гиоргос.

— Место преступления?

— Ага, — Гиоргос буравил меня взглядом, — мы теперь тут так будем поступать.

В семь вечера я лежал в постели в номере отеля в Массури. В Потии свободных номеров в гостиницах не осталось, наверное, из-за погоды. Но я не расстроился: здесь я даже ближе к центру событий. Надо мной, на склоне холма с противоположной стороны дороги, высились желто-белые известняковые скалы, в лунном свете чарующе прекрасные и манящие. Летом на острове произошел несчастный случай со смертельным исходом — о нем писали в газетах, и я, пусть и не хотел, все равно прочел.

Гора по другую сторону от отеля уходила прямо в море.

Завершился второй день поисков. В проливе между Калимносом и Телендосом был штиль, но, как мне сказали, судя по прогнозу погоды на завтра, на еще один день поисков можно не рассчитывать. К тому же, если предполагается, что пропавший — будь то американец или нет — утонул, ищут его не дольше двух дней. Ветер раскачивал шпингалеты на окнах, и совсем неподалеку волны с шумом разбивались о камни.

Свою задачу — поставить диагноз, определить, могла ли ревность привести к убийству, — я выполнил. Следующий шаг, тактическое и техническое расследование, не моя сильная сторона, этим займутся мои коллеги из Афин.

Погода, помешавшая приехать моим сменщикам, обнажила, да, разоблачила мою беспомощность, когда речь идет о расследовании убийства. У меня просто-напросто не хватает воображения, чтобы представить, каким образом убийца умертвляет свою жертву, а после скрывает следы. Мой начальник говорит, что я беру чувствительностью, но теряю в практической фантазии. Именно поэтому он называет меня специалистом по ревности, и именно поэтому меня отправляют прощупать почву, однако потом, когда я дам зеленый или красный свет, отзывают обратно.