Райли Сейгер - Дом на краю темноты [litres]

И все же я храню надежду, возлюбленная моя, ибо есть еще один способ, с помощью которого мы можем стать мужем и женой, хотя я всем сердцем хотел бы его избежать. Поскольку ваш отец ясно дал понять, что его мнение непоколебимо, я предлагаю смело не подчиняться его воле. Я знаю одного преподобного в Монпелье, который согласился обвенчать нас без согласия вашей семьи. Я прекрасно понимаю, что побег – это серьезный шаг, но если ваша любовь ко мне так сильна, как вы утверждаете, то я умоляю вас подумать об этом. Пожалуйста, напишите мне немедленно и сообщите о своем решении. Даже если это будет отказ, уверяю вас, я останусь, всегда и навечно…

Искренне преданный вам,

Каллум

Я опустил письмо, мой взгляд переместился на картину над камином. Хиббс рассказал мне историю о неудачной попытке Индиго сбежать с человеком, который с любовью создал этот портрет, и я гадал, он ли является автором этого письма.

Я встал и подошел к картине, в очередной раз пораженный количеством деталей на ней. Радостная искорка в глазах Индиго. Намек на улыбку на ее рубиновых губах. Отдельные пряди меха на кролике, которого она держала в руках. Если не считать потрескавшейся краски вокруг глаз кролика, работа была безупречной. Я ничуть не удивился, когда заглянул в правый нижний угол и обнаружил там имя художника.

Каллум Огюст.

– Это он, – неожиданно сказала Петра рядом со мной. – Этот же чувак писал ей те письма.

– Да, – ответил я, посмеиваясь над выбором ее слов. – Это тот самый чувак.

Мы вернулись к письмам на полу, где я продолжил читать остальные, начиная с того, которое было датировано тремя днями после первого.

6 июля, 1889

Моя дражайшая Индиго,

Мое сердце поет от радости с той самой минуты, как я получил ваш ответ, и будет продолжать радоваться до конца моих дней. Благодарю вас, дорогая моя, за то, что вы согласилась на мой план, несмотря на то, как больно вам будет ослушаться воле отца. Я знаю, что связь между вами сильнее, чем у остальных отцов и дочерей. Вы сердце его жизни, и нельзя винить его за то, что он желает вам только добра. Я очень надеюсь, что он вскоре поймет и примет то, что мы и так знаем – что нам с вами нужна лишь наша вечная любовь.

Я снова говорил с преподобным, что согласился тайно поженить нас. Он бы хотел провести церемонию в ближайшие две недели. Хоть я и понимаю, что у вас будет недостаточно времени, чтобы подготовиться к такому поворотному событию в жизни, лучше сделать это как можно раньше. Откладывать наше бракосочетание – значит рисковать тем, что ваш отец узнает о наших планах. Я уже распорядился, чтобы экипаж ждал вас у ворот Бейнберри Холл ровно в полночь через девять дней. Управлять экипажем будет мой верный друг, который уже согласился отвезти вас туда, где мы обменяемся клятвами. Место, которое я не хочу раскрывать в этом письме, опасаясь, что оно каким-то образом попадет не в те руки. Подготовьте столько, сколько сможете, и как можно незаметнее. Когда часы пробьют полночь, бегите и надейтесь, что когда-нибудь мнение вашего отца о нашем браке изменится и вам будет позволено вернуться в дом, который вы так любите, на этот раз в качестве моей жены.

Навечно ваш,

Каллум

10 июля, 1889

Моя возлюбленная Индиго,

Ваше последнее письмо обеспокоило меня сильнее, чем я смею вам признаться. Вы подозреваете, что ваш отец как-то прознал о наших планах? Если так, то по каким причинам вы верите, что ему все известно? Я молю о том, чтобы это подозрение было лишь результатом волнения из-за того, что мы собираемся сделать, и никак не относилось к осведомленности вашего отца. Я снова призываю вас отнестись к этому делу с предельной осторожностью.

Преданно ваш,

Каллум

15 июля, 1889

Страх охватывает меня, пока я пишу эти слова – глубокий, пронизывающий до костей страх, что ваш отец планирует остановить наш надвигающийся брак любыми необходимыми средствами. Из вашего последнего письма я заключаю, что он действительно знает, что мы задумали, хотя он еще в этом не признался. Не доверяйте ему, моя дорогая. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы ворваться в двери Бейнберри Холл и похитить вас, так это осознание того, что до наступления полуночи остались считанные часы. Будьте сильной и спокойной до этого часа, любовь моя.

Ваш до гроба,

Каллум

Я с грустью опускаю письма, зная, что Индиго так и не воссоединилась с бедным влюбленным Каллумом у алтаря. Петра, чувствуя мое горе, спросила: