Райли Сейгер - Дом на краю темноты [litres]

– Мисс Медноглазая? – переспросил я. – Почему ты ее так называешь?

– Потому что у нее на глазах лежат медные монетки. Но она все равно видит. Она смотрит на нас прямо сейчас.

Мэгги показала на угол возле шкафа с наклонной дверцей. Я видел лишь пустоту там, где наклонный потолок начинал резко опускаться. Джесс тоже ничего не видела, потому что сказала:

– Там никого нет, зайка.

– Есть! – воскликнула Мэгги, снова чуть ли не плача. – Она смотрит прямо на нас!

Она была так убедительна в своей уверенности, что я продолжал смотреть в угол, ища там тени, тщетно выискивая что-то такое, чего я не мог видеть, но зато могла моя дочь, даже если это и было только в ее воображении.

И потом я услышал шум.

Тук.

Он донесся откуда-то из коридора. Один стук по деревянному полу.

– Какого черта это было? – сказала Джесс.

– Я не знаю.

Тук.

На этот раз звук был громче. Как будто то, что его издавало, подвинулось на пару метров по коридору, ближе к спальне Мэгги.

Тук-тук.

И еще громче, второе звучало громче первого.

– Как думаешь, это трубы? – спросила Джесс.

– Если и так, то почему мы их раньше не слышали?

Тук-тук-тук.

На этот раз трижды, и звук нарастал до тех пор, пока не раздался прямо за дверью.

Мэгги прижалась к матери, ее широко раскрытые глаза не мигали.

– Это мистер Тень, – сказала она.

– Мэгги, прекрати, – успокоила ее Джесс. – Он ненастоящий.

Мистер Тень, возможно, и не был настоящим, но стук определенно был. Единственное объяснение, которое пришло мне в голову, было самым очевидным: в Бейнберри Холл проник незваный гость.

– В доме кто-то есть, – прошептал я.

Теперь шум был непрерывным потоком, ужасно громким и близким. Казалось, он прошел прямо мимо двери спальни, хотя никакого движения за ним не следовало.

Тук-тук-тук-тук-тук-тук.

Звук начал удаляться, продолжая двигаться по коридору, по-видимому, направляясь к лестнице, ведущей на третий этаж.

Я вскочил с кровати, намереваясь за ним последовать.

– Оставайтесь с Мэгги здесь.

Джесс запротестовала.

– Юэн, подожди…

Если она и сказала что-то еще, я этого не услышал. К тому времени я уже бежал по коридору, пытаясь найти источник этого…

Тук-тук-тук-тук-тук.

Я осмотрел весь коридор. Там ничего не было. Уж точно ничего такого, что могло бы вызвать настолько странные звуки…

Тук-тук-тук-тук.

Звук стал тише, будто он переместился в другое крыло дома. Я услышал последний тук перед тем, как все полностью затихло, и я остался в тихом коридоре.

Но долго это не продлилось.

Через пару секунд я услышал кое-что другое.

Музыку.

Прямо надо мной.

«Тебе шестнадцать, но почти семнадцать…»

Я помчался вверх по ступенькам на третий этаж, перепрыгивая сразу через две. Когда впереди замаячила дверь в кабинет, я увидел, что она закрыта, а под ней виднелась тонкая полоска света.

«Детка, пора задуматься».

Я знал, что должен развернуться, но было уже слишком поздно. Кто бы ни был за этой дверью, он уже слышал, что я иду. Кроме того, инерция заставляла меня двигаться. Вверх по остальным ступеням, через дверь, в кабинет.

«Лучше приготовься…»

Как и той ночью, в кабинете было пусто. Там были только я, проигрыватель и чертова пластинка, которая все крутилась, и крутилась, и крутилась.

«…будь умной…»

Я выключил ее, песня замедлялась, пока пластинка медленно останавливалась. А потом я осмотрел кабинет, задумываясь, куда мог деться нарушитель.

И как он издавал те стуки.

И произойдет ли это снова.

Потому что однажды это уже было. Две ночи назад, когда я услышал пластинку первый раз. Это были не Джесс, не Мэгги и не чертова мышь.

Осознание того, что в наш дом вломились уже дважды, потрясло меня. Трясущимися руками я снял пластинку с вертушки и засунул ее в картонный чехол. Я не собирался давать нарушителю шанс поставить ее в третий раз. Затем я вынул проигрыватель из розетки и положил его обратно в чемодан. Оба чемодана вернулись обратно в шкаф, где я их и нашел.

И потом я спустился, чтобы позвонить в полицию.

Женщина-полицейский, которая пришла к нам домой, офицер Тесс Олкотт, была так молода, что я сначала не поверил, что она полицейский. Она выглядела так, словно только что закончила школу скаутов, не говоря уже о полицейской академии. Офицер Олкотт, вероятно, часто такое испытывала, потому что представила себя с грубостью, которая чувствовалась вынужденной.