Райли Сейгер - Дом на краю темноты [litres]

Это доказывало, что ты столкнула ее с лестницы.

Я не знал, почему это случилось. Я не хотел этого знать. Я понял, что чем меньше знаю, тем лучше. Но я знал, что все еще люблю тебя несмотря на то, что ты сделала. Я считал, что ты не сможешь сделать ничего такого, что заставило бы меня любить тебя меньше. Но меня беспокоило, что все подробности произошедшего могут изменить эту уверенность. И я не хотел видеть в тебе монстра, как подумали бы все остальные, если бы узнали, что ты убила Петру.

Именно этот аргумент в конце концов убедил твою маму согласиться с моим планом. Я сказал ей, что восприятие – сложная штука. Когда люди думают о тебе определенным образом, почти невозможно закрыть этого джинна обратно в бутылке. И когда мир считает кого-то монстром, люди так с ним и обращаются, и вскоре этот человек тоже начинает в это верить.

– Такого ты хочешь для Мэгги? – сказал я. – Чтобы ее заперли в какой-нибудь колонии, пока ей не исполнится восемнадцать? А потом всю оставшуюся жизнь ее бы осуждали люди? Не важно, что она будет делать, всю ее жизнь люди будут смотреть на нее и видеть только убийцу. Как думаешь, что это с ней сделает? Что это будет за жизнь?

Я не горжусь тем, что сделал той ночью. Этот стыд я ношу в своем сердце, и он не дает мне спать по ночам. Но тебе нужно знать, что я сделал это для тебя. Мы хотели избавить вас от той жестокой жизни, которая бы точно у тебя была, если бы вмешалась полиция.

Поэтому мы решили сохранить это в тайне.

Пока твоя мама отвела тебя наверх и перевязывала рану на лице, я избавился от тела. Несмотря на то что от этих слов меня сейчас тошнит, именно это я и сделал. И я ее не хоронил. Я от нее избавился, быстро и просто. Я положил тело Петры в холщовый мешок, оставшийся со времен, когда я работал репортером-путешественником. Я бросил тело в дыру в полу, где мы нашли письма Индиго Гарсон, положил доски на место и расстелил ковер.

И вот так Петра исчезла.

Твоя мама потребовала, чтобы мы ушли из Бейнберри Холл. Вы вдвоем спустились вниз, ты с повязкой на щеке, а она несла плюшевого мишку, которого Петра взяла с собой в тот вечер.

Я подозреваю, что именно мишка был причиной того, что произошло дальше. Это вывело твою маму из шока, заставив ее осознать, что это был не просто случайный человек, которого мы запихнули под половицы, а молодая девушка. Кто-то умный и милый, кто все еще спит с плюшевым мишкой.

– Я не могу быть здесь, – выдохнула твоя мама, когда на нее обрушилась вся тяжесть наших действий. – Не могу, когда знаю, что она здесь. Только не после того, что мы с ней сделали. Я просто не могу.

Тогда я понял, что у нас не было выбора, кроме как уйти. Ошеломленный, я спрятал медведя в шкафу кабинета. Затем мы забрались в машину, ничего не упаковав, и вернулись в мотель «Две сосны». Благодаря новой смене, за стойкой регистрации стоял новый клерк. И так как мы расплатились наличными, не было никаких записей, что мы были там раньше этой же ночью.

– Я туда никогда не вернусь, – сказала твоя мама, как только мы зашли в комнату. – Я не могу, Юэн, прости.

Я тоже счел благоразумным не возвращаться. Нам сошло с рук гнусное деяние. Возвращаться в Бейнберри Холл значило бы ежедневно напоминать себе, что мы сделали. А я хотел все забыть.

– Мы и не вернемся, – сказал я ей. – Больше никто из нас туда не вернется.

– Но люди будут искать Петру, – сказала твоя мама. – Когда они поймут, что она пропала, они спросят, почему мы здесь, а не в Бейнберри Холл. Надо придумать причину.

Я знал, что она права. Нам нужно было придумать объяснение, почему мы уехали. Очень веское. И невинное. Но это было нелегко. Особенно после того, как люди начнут искать Петру. Я знал, что полиция обыщет дом, чтобы подтвердить наше заявление. Все, что потребуется – полчаса и ордер на обыск.

Но о том, чтобы придумать еще одно бедствие в доме, не могло быть и речи. Не может быть, чтобы лопнула труба или еще одно наводнение змей. Наша причина ухода должна была звучать соответственно срочно, но в то же время совершенно не подозрительно.

Как ни иронично, это ты все придумала. Полусонная перед телевизором без звука, ты спросила:

– Когда мы вернемся домой?

– Мы не вернемся, – ответила твоя мама.

И твой ответ вызвал все то, что последовало дальше.

– Потому что нас испугала мисс Медноглазая? – сказала ты.

Поначалу мысль о том, что мы сбежали из Бейнберри Холл из-за привидений, показалась мне нелепой. Никто этому не поверит. Но чем больше я думал об этом, тем больше в этом было смысла. Доказать, что мы лжем, было бы невозможно. К тому же к этому моменту я уже достаточно знал историю Бейнберри Холл, чтобы сочинить приличную историю. Кроме того, поскольку идея о привидении была настолько нелепой, она могла отвлечь внимание от большей тайны, скрытой внутри дома.