Райли Сейгер - Дом на краю темноты [litres]

Для этого мы решили устроить «свидание», что на самом деле является вежливым названием вечера, когда мы просто сняли комнату в «Двух соснах» с намерением потрахаться как подростки. Нам нужно было побыть подальше не только от дома и его бесчисленных проблем, но и от тебя. Только на один вечер. Это звучит более грубо, чем оно есть на самом деле. Ты и сама можешь быть родителем, когда прочтешь это, и в таком случае наверняка все поймешь.

Чтобы уехать, мы наняли Петру Дитмер понянчиться с тобой. Из-за твоих выходок в ту ночь, когда они с сестрой пришли на ночевку, Петре запретили ходить в Бейнберри Холл, и она сказала, что ей придется улизнуть, чтобы посидеть с тобой. Мы с твоей мамой долго спорили об этичности этого поступка, но решили, что раз это всего лишь на несколько часов, то небольшая нечестность со стороны Петры – приемлемая плата за одну ночь. Нам это было нужно. Мы оба с этим согласились. Нам нужно было побыть наедине, чтобы снова стать собой.

Петра выскользнула из дома и пришла где-то после восьми. Мы с твоей мамой отправились в мотель, где несколько раз достигли нашей цели. Мы ушли из мотеля в полночь, расслабленные и счастливые. Мы не были такими счастливыми уже несколько недель.

Все закончилось в тот момент, когда мы вошли в Бейнберри Холл и увидели тело Петры Дитмер.

Она лежала кучей у подножия лестницы, ее руки и ноги были скручены, как крендель. Так сильно, что сначала я не мог разобрать, где ноги, а где руки. Казалось, все было не на тех местах.

Но я знал, что она мертва. Это было очевидно. Ее шея тоже была вывернута. Повернута под таким неестественным углом, что мне становится дурно от одной мысли об этом. Ее правая щека была прижата к полу, а волосы закрывали большую часть лица. Но я видел, что ее глаза выглядывают из-под прядей. Два больших, потрясенных, мертвых глаза.

Я не мог оторвать от них взгляд. Это было слишком ужасно, чтобы отвернуться. Конечно, я и раньше видел мертвых людей. Но не таких молодых. И уж точно не настолько мертвых. Все остальные трупы, которые я видел, выглядели так, словно они спали.

Петра уж точно не спала.

А ты была наверху лестницы и тихо плакала. Когда мы спросили тебя, что случилось, ты посмотрела на нас и сказала: «Это не я».

Ты все продолжала это повторять, будто пыталась убедить не только нас, но и себя.

«Это не я. Это не я. Это не я».

Сначала я тебе поверил. В конце концов, ты же моя дочь. Я знал тебя лучше, чем кто-либо, даже твоя мама. Ты была милой и доброй. Ты не стала бы специально кого-то обижать.

Но потом я вспомнил, как ты ударила сестру Петры по лицу во время ночевки. Это потрясло меня тогда и потрясло снова, даже в воспоминании. Это было доказательством того, что под твоим безмятежным поведением вскипал гнев.

Еще были вещественные доказательства. Рубашка Петры была порвана. У шва на ее плече зияла дыра, обнажая бледную кожу. Прямо над ней виднелись три царапины на шее, будто на нее напали. А еще у тебя был порез – очень сильный, под левым глазом. Я мог только предположить, что в этом виновата Петра, потому что отбивалась от тебя.

И все же ты это отрицала.

– Это не я. Это не я.

– Тогда кто это был, Мэгги? – спросил я тебя, всем сердцем надеясь, что ты дашь нам логичное объяснение.

Но ты только посмотрела нам в глаза и ответила:

– Мисс Медноглазая.

Я помню этот миг, будто он только произошел. Именно в этот момент я понял, что мои опасения были верны. Поскольку мисс Медноглазой не существует, это означало, что Петру убила ты.

Все было бы совсем иначе, если бы мать Петры знала, что она пошли в Бейнберри Холл. У нас не было бы другого выбора, кроме как обратиться к властям. Но больше никто не знал, что она здесь. Никто, кроме нас.

Поэтому, когда твоя мама попыталась позвонить в экстренную службу, я остановил ее прежде, чем она успела набрать номер.

Я сказал ей, что нам нужно хорошенько подумать, прежде чем сделать это. Что, возможно, привлекать полицию было не в наших интересах.

– Девочка мертва, Юэн, – сказала она. – Мне плевать на наши интересы.

– А интересы Мэгги? – спросил я. – Ведь что бы мы сейчас ни решили, это повлияет на всю ее дальнейшую жизнь.

Я объяснил, что если мы вызовем полицию, то им потребуется еще меньше времени, чем нам, чтобы убедиться, что это не несчастный случай. Порванная рубашка Петры и царапины на шее свидетельствовали о гораздо худшем.