Дэн Браун - Код да Винчи [litres]

В нескольких милях от Лувра, на набережной за Домом инвалидов, вконец растерявшийся водитель грузовика стоял под прицелом автомата и наблюдал за тем, как капитан судебной полиции, взревев от ярости, швырнул кусок туалетного мыла в темные воды Сены.

Сайлас, задрав голову, разглядывал египетский обелиск, стоявший в церкви Сен-Сюльпис. Мышцы и нервы были натянуты точно струны, казалось, каждая жилочка в нем пела от возбуждения. Он еще раз осмотрелся по сторонам — убедиться, что один в церкви. А затем опустился на колени перед обелиском, движимый вовсе не религиозным чувством, но простой физической необходимостью.

Краеугольный камень спрятан под линией Розы.

В основании обелиска церкви Сен-Сюльпис.

Стоя на коленях, Сайлас провел рукой по каменным плитам пола. Ни трещинки, ни какого-либо знака, указывающего на то, что плиту можно сдвинуть. И тогда он начал тихонько простукивать пол костяшками пальцев. Простукивал каждую плитку по отдельности, в особенности те, что вплотную примыкали к бронзовой полоске. И вот наконец одна из них откликнулась странным звуком.

Там, под плитой, полость!

Сайлас улыбнулся. Его жертвы не лгали.

Он поднялся с колен и начал осматривать помещение в поисках предмета, с помощью которого можно было бы сдвинуть плиту.

Затаившаяся на хорах сестра Сандрин тихонько ахнула и тут же прикрыла рот ладошкой. Худшие ее опасения оправдались. Посетитель выдавал себя не за того, кем являлся в действительности. Этот странный монах из «Опус Деи» пришел в Сен-Сюльпис совсем с другой целью.

С секретным заданием.

Не у тебя одного есть секреты, подумала она.

Сестра Сандрин заведовала не только церковным имуществом. Она была стражем Сен-Сюльпис. Старинные колесики и винтики вновь пришли в движение. Прибытие незнакомца, его возня у обелиска — все это сигнал от братства.

Сигнал тревоги.

Посольство США в Париже размещалось в компактном комплексе зданий на авеню Габриэль, к северу от Елисейских полей. Эти три акра земли принадлежали Америке, что, в свою очередь, означало, что на всех граждан, оказавшихся на этой земле, распространяются те же законы и подлежат они той же защите, что и граждане, проживающие на территории Соединенных Штатов.

Ночная дежурная-оператор была погружена в чтение журнала «Тайм», когда от этого занятия ее отвлек телефонный звонок.

— Посольство США, — бросила она в трубку.

— Добрый вечер, — человек говорил по-английски с французским акцентом, — мне нужна ваша помощь. — Говоривший старался быть вежливым, но в тоне его явно улавливались командные и раздраженные нотки. — Мне сообщили, что на вашу автоматизированную систему для меня поступил звонок. На имя Лэнгдона. К сожалению, я забыл цифровой код доступа. Эти злосчастные три цифры. Если поможете, буду вам премного благодарен.

Девушка-оператор растерялась:

— Простите, сэр. Но это послание, должно быть, поступило очень давно. Дело в том, что два года назад ту систему сняли из соображений безопасности. Кроме того, код доступа состоял из пяти цифр. А кто вам сказал, что для вас поступило сообщение?

— Так у вас нет автоматизированной системы приема звонков?

— Нет, сэр. Любое сообщение теперь записывается в бюро дежурным. Как, вы сказали, ваше имя?

Но мужчина уже повесил трубку.

Вконец обескураженный Безу Фаш брел по набережной Сены. Он был уверен, что Лэнгдон набирал какой-то местный городской номер, потом назвал код из трех цифр и выслушал запись. Но если Лэнгдон звонил не в посольство, куда, черт побери, он звонил?

Тут взгляд Фаша упал на мобильник, и он понял, что ответ в прямом смысле у него в руке. Ведь Лэнгдон пользовался моим телефоном!

Фаш нажал несколько клавиш и получил доступ в меню, представлявшее список недавно набранных телефонных номеров. И нашел номер, по которому звонил Лэнгдон.

Парижский номер плюс код доступа из трех цифр. 454.

Фаш тут же набрал.

После нескольких гудков он услышал женский голос.

— Bonjour, vous êtes bien chez Sophie Neveu, — сообщил ему автоответчик. — Je suis absente pour le moment, mais…

У Фаша вся кровь прихлынула к лицу, пока он набирал код доступа — 4… 5… 4.

Несмотря на репутацию величайшего в мире произведения искусства, «Мона Лиза» была совсем небольшой картиной, размером тридцать один на двадцать один дюйм, то есть даже меньше репродукций с ее изображением, продававшихся в сувенирном киоске Лувра. Она висела на северо-западной стене зала за пуленепробиваемым стеклом толщиной два дюйма. Написана она была маслом по дереву, на популярной в те времена среди живописцев доске из тополя, а словно затягивающая полотно туманная дымка свидетельствовала об умении да Винчи пользоваться техникой сфумато, создававшей эффект плавного перехода одной формы в другую.