Энтони Горовиц - Сороки-убийцы

Джеймс предложил кофе, я согласилась. Он занялся с одной из тех машин, что работают на капсулах и вспенивают молоко.

— Так вы, стало быть, его издатель, — начал Джеймс.

— Нет, редактор.

— Насколько хорошо вы знали Алана?

Я не представляла, что ответить.

— Нас связывали чисто деловые отношения, — сказала я. — Он никогда не приглашал меня сюда.

— Это мой дом. По крайней мере, был моим, пока две недели назад Алан не попросил меня съехать. Я остался, потому что мне некуда было перебраться, а теперь, как понимаю, необходимость отпала. — Он подал кофе и сел.

Я заметила стоящую на столе пепельницу и уловила в воздухе запах табачного дыма.

— Не возражаете, если я закурю? — спросила я.

— Ничуть, — ответил Джеймс. — На самом деле, если у вас найдется сигарета, я бы тоже не отказался.

Я протянула ему пачку, и мы как-то сразу стали друзьями. Это одна из немногих положительных сторон в жизни курильщика в наше время. Ты — часть преследуемого меньшинства и легко устанавливаешь контакт с себе подобными. Но, честно говоря, я еще прежде решила, что мне нравится Джеймс Тейлор, этот одинокий мальчик в большом доме.

— Вы находились здесь? — осведомилась я. — Когда Алан покончил с собой.

— Нет, слава богу. В тот период мы были не вместе. Я поехал в Лондон, тусил там с приятелями.

Я наблюдала, как он стряхивает пепел. Пальцы у него были очень длинные, тонкие. Под ногтями грязь.

— Мне позвонил мистер Хан, это поверенный Алана, и я в понедельник поздно вечером вернулся, — продолжил Тейлор. — К тому времени весь дом был полон полиции. Мистер Хан, кстати сказать, его и нашел. Он приехал оформить кое-какие бумаги, видимо, вычеркнуть меня из завещания или что-то вроде, а Алан лежал на лужайке перед башней. Должен признать, хорошо, что это не я его обнаружил. Я бы, наверное, не выдержал. — Он глубоко затянулся, держа сигарету между большим и указательным пальцем, как солдат в старинном фильме. — Так что вы ищете?

Я сказал ему правду. Объяснила, что всего за пару дней до смерти Алан передал нам свой последний роман и что в нем отсутствует концовка. Я поинтересовалась, читал ли он что-то из «Английских сорочьих убийств», и Джеймс хохотнул.

— Я прочитал все до единой книги про Аттикуса Пюнда, — сказал он. — Вы знаете, что я выведен в них?

— Понятия не имела, — призналась я.

— О да! Джеймс Фрейзер, недалекий блондинистый помощник, — это я. — Он тряхнул шевелюрой. — Когда мы с Аланом познакомились, он как раз начинал писать «Гость приходит ночью» — это четвертая книга в серии. До той поры Аттикус Пюнд обходился без ассистента. Работал сам по себе. Но после того как мы с Аланом стали жить вместе, он сказал, что исправит это, и вставил меня.

— Изменив фамилию, — заметила я.

— Он много чего изменил. Начать с того, что я никогда не учился в Оксфорде, хотя верно, что на момент нашего знакомства служил актером. Это была одна из его шуточек. В каждой из книг он говорит, что Фрейзер вылетал с любой работы, терпел неудачи и, разумеется, был непроходимо глуп. Впрочем, Алан утверждал, что это непременная черта для спутника главного героя. Он, мол, для того и нужен, чтобы сыщик на его фоне выглядел умнее и чтобы отвлекать внимание читателя от истины. Когда мой персонаж строит какие-то догадки, они все оказываются ложными. Это делается специально, чтобы сбить вас с верного пути. По сути, можете не обращать внимания на то, что говорит Фрейзер. Так это устроено.

— Так вы читали последний роман? — повторила я вопрос.

— Нет, — покачал головой Джеймс. — Я знал, что Алан работает над ним. Он часами просиживал у себя в кабинете. Но он никогда не показывал мне книгу, пока не закончит ее. Признаться честно, я даже не знал, что он уже дописал роман. Обычно он давал мне текст прежде, чем кому-то еще. Конечно, в свете случившегося между нами он мог передумать. Но даже если и так, я удивлен, что не знал. Я обычно точно определял, когда книга закончена.

— Как?

— Алан снова становился человеком.

Мне хотелось знать, что произошло между ними, но вместо этого я спросила, можно ли заглянуть в кабинет Конвея и поискать пропавшие страницы. Джеймс охотно согласился, и мы вместе вышли из комнаты.

Кабинет Алана находился рядом с кухней, и это было разумно. Если потребуется сделать перерыв: перекусить или выпить, то не нужно далеко ходить. Это была просторная комната в самом конце дома, с окнами в трех стенах и с дверью, ведущей в башню. Центральное место занимала спиральная лестница — она, надо полагать, вела на верхнюю площадку. Две стены были заставлены книгами, причем первая отводилась самому Алану: девять романов про Аттикуса Пюнда в переводе на тридцать четыре языка. Рекламная аннотация, сочиненная мною, гласила, что на тридцать пять, но это считая английский, да и Алан предпочитал круглые числа. Из этих же соображений мы раздули продажи до восемнадцати миллионов экземпляров — цифра, взятая, в общем-то, с потолка. В кабинете стояли сделанный на заказ письменный стол и дорогое по виду кресло: черная кожа, эргономичный дизайн с поддержкой для рук, шеи и поясницы. Писательское кресло. Имелся у Алана и компьютер: «эппл» с монитором в двадцать семь дюймов.