Марек Краевский - Чума в Бреслау

— О вас нужно заботиться, как о ребенке, Мок. — Мюльхауз мягко улыбнулся. — Потому что вы всегда что-то несете. — После этих слов криминальный советник стал серьезным: — Честность требует от меня, чтобы я сказал вам, сдали ли вы сегодняшний экзамен. Ну, вы не сдали.

— Какой экзамен? О чем вы говорите? — Мок потер рукой затылок и втянул воздух с шипением слюны. Он был уверен, что от затылка до спины тянется темно-синяя область боли.

— Я хотел взять вас к себе, в криминальную полицию, — решительно сказал Мюльхауз, — это должно было стать вашим первым делом. Трудным, страшным, впечатляющим. Его успешное завершение было бы началом вашей блестящей карьеры. Между тем вы…

— Знаю, знаю, господин советник. — Мок выпрямился на сиденье, и старый плащ доктора Пауля Шольца соскользнул с его плеч. — Напился, порвал штаны и так далее… Все это не имеет значения. Важно одно. Мог ли инвалид убить их? Где он тогда был? Не говорите обо мне. — Мок ораторствовал все громче, — я ничтожество! Важно дело! Мне все равно, буду ли я работать в вашем отделе или нет, но я хочу знать, кто убил этих девушек и выломал им зубы, понимаете?! Больше ничего не важно.

— Да, — ответил Мюльхауз, а через некоторое время поднял палец вверх и произнес латинскую сентенцию с напускным пафосом, как учитель гимназии, позируя как Цицерон. — Vivere non est necesse, navigare necesse est [12] Жить не обязательно, обязательно направлять ( лат. ). . Я понимаю вас, Мок. Итак, ad rem [13] По существу ( лат. ). . А вот наша реконструкция событий. Старый советник Шольц проснулся сегодня утром около семи и, зная, что слуга в отгуле, полез под кровать за ночным горшком. Он не нашел его там. Он сел в коляску и стал ездить по дому в поисках сосуда. Когда въехал в кабинет, получил болезненный и парализующий удар по лицу. Он был, так сказать, мягким, потому что рука нападавшего была завернута в марлю, и парализующим, потому что марля была пропитана хлороформом. Советник заснул. Он проснулся около полудня. Его привязали к коляске и заткнули рот. Звонок в дверь настойчиво звенел. В кабинете был нападавший. Высокий мужчина, несмотря на жару, в плаще, шляпе и перчатках. На лице у него была маска. Он приставил пистолет к голове советника и велел ему забрать из-под двери газету, которую обычно приносил в субботу утром сын сторожа. Советник сказал мальчику, что ему плохо, и приказал бросить газету через отверстие для писем. Мальчик сделал, как ему сказано. Затем нападавший снова усыпил советника. Потом нападавший через это же отверстие выбросил купюру. Юнцу показалось, что рука, выбрасывающая деньги, была в перчатке. Спускаясь, он наткнулся на двух проституток…

— Откуда он узнал, что это были проститутки? — перебил Мок.

— Он заметил, что на них не было трусов. А какой-то друг сказал ему, что проститутки не носят трусов. Мальчик спустился этажом ниже и остановился. Он слышал, как женщины звонили советнику Шольцу. Дверь отворилась, и юнец услышал хриплый мужской голос: «Хорошо, что вы здесь, куколки». Вот что сказал убийца. Мальчик побежал к своему отцу, сторожу, который пил пиво в какой-то соседней забегаловке. Сторож проигнорировал рассказ сына. Только через несколько часов он отправился к советнику Шольцу. Никто не открывал. Сторож открыл дверь запасным ключом и вошел. В квартире он застал два трупа, задушенных ремнем от брюк, и посапывающего хозяина. Вот и все. Navigare necesse est . Но не для вас.

— Я не видел ни одного ремня от брюк…

— Его прибрал Элерс, чтобы отправить его в криминалистическую лабораторию в Берлин, и его уже не было, когда вы пришли…

Дорожка остановилась на Плессерштрассе. Мок отдал плащ Мюльхаузу и спустился на землю. Взгляд Мока скользил по стене дома, по старой и пустой витрине мясной лавки, которую вел дядя, а после его смерти был квартирой Виллибальда Мока и его сына Эберхарда, проскользнул по арочному проходу, в котором несколько детей играли с маленьким песиком, по натянутой накидке пролетки и остановился на столь же натянутом лице Мюльхауза.

— Я знаю, что вас ломает, господин советник, — сказал он с иронической улыбкой. — Чтобы я спросил вас об экзамене, который я не сдал. Я вижу, что вы горите, чтобы смешать меня с грязью. Вы хотите компенсировать свою злость тем, что вам пришлось везти меня через весь город и что вы поздно вернетесь домой, не так ли? А я просто скажу вам «спасибо». За то, что отвезли меня домой, и за то, что показали мне, что я не гожусь ни на что, кроме как переписывать шлюх. Благодарю вас за любезность и за урок, который отлично показал мне полицейскую кастовую систему.