Харриет Уокер - Новая девушка

Когда Мэгги надела свое пальто с леопардовым принтом и за ней захлопнулась дверь, я немедленно схватилась за телефон. Усадив Лайлу среди игрушек, открыла свой почтовый ящик. На меня смотрело знакомое лицо — хоть и похудевшее, но это было лицо Винни, лицо, знакомое мне с двенадцати лет. А прямо над фото размещалось унизительное извинение, посланное мной в ответ на ее последнее послание. Еще выше располагался целый список ободряющих банальностей, которые я посылала ей в течение многих месяцев, чтобы хоть как-то продлить наши отношения.

Лицо Винни было на одном уровне с лицом моей дочери — она наклонилась к деревянному стулу, и их виски соприкасались. Рука с телефоном была вытянута, вторая обнимала пухленькое тельце моей девочки — моя подруга смотрела прямо в объектив камеры, в то время как Лайла рассматривала свое изображение на экране. Одной ручкой она простодушно пыталась дотронуться до него. На губах Винни блуждала улыбка, похожие на бутон розы губки Лайлы сложились в восхищенное «о-о-о-о», а слюнка, постоянно вытекавшая из ее рта на подбородок, блестела в свете лампы.

Выражение лица Винни было вполне искренним. Было видно, что ей приятно быть с Лайлой, приятно неожиданно встретить ее во время прогулки. Крохотное круглое личико улыбалось и мне тоже — растрепанные кудри смешались с собственными рыжеватыми прядями Винни в том месте, где они сдвинули головы, чтобы попасть в кадр. Внутри все похолодело.

Что скажет Ник, если я покажу ему это?

Я была уверена, что он будет в восторге. Для него это станет началом воссоединения и возобновлением дружбы, продолжавшейся долгие годы, за которые мы столько пережили вместе.

Пережили то, о чем он ничего не знает.

А что Ник скажет, если я расскажу ему, насколько напугана?

Он уговорит расслабиться. Мой спокойный и рациональный муж всегда мог обеспечить столь необходимое «отпущение грехов», но сейчас, в тот момент, когда мы с Лайлой оказались в поле зрения Винни, мне нужно было прямо противоположное. Я должна быть настороже. А это значит, что Ник ничего не должен знать. Пока ничего…

Умница-Винни повела себя на первый взгляд совершенно обычно. Чтобы увидеть угрозу в ее действиях, надо знать все.

Я проверила часы: половина седьмого. Обычно в это время я купала Лайлу. Занимаясь дочерью, я научилась полностью отключаться от всего остального — нечто подобное вот уже много лет происходило и во время общения с Ником, — так что я расслабилась, следуя обычной рутине.

Поставить чайник на огонь, приготовить смесь, поместить бутылочку в холодную воду, чтобы она охладилась…

Набрать воду в ваную — звуки падающей воды уже давно превратились для нас с Лайлой в белый шум, который мы полюбили. Лежа на спине, детка дрыгала во все стороны руками и ногами, а я расстелила на полу коврик, где меняла ей одежду, пока вода охлаждалась до нужной температуры.

Когда занимаешься ребенком, не стоит думать о будущем — все происходит здесь и сейчас. Главное — это то, что необходимо малышу, а все остальное может подождать. И ощущение счастья, от которого вот-вот может разорваться сердце, в такие минуты никогда не покидало меня, даже в те периоды, когда мне казалось, что небо готово рухнуть на голову. Я слышала о женщинах, у которых отсутствовала духовная связь с ребенком, которые ухаживали за ним на автомате, пока вдруг на них не обрушивалась любовь. Я к ним не принадлежала — в моих реакциях на Лайлу не было ничего автоматического. И для меня эти реакции были наиболее естественным проявлением человеческого начала, маятником, раскачивающимся между восторгом и тревогой.

Я негодовала, когда в наши отношения проникал окружающий мир, просачиваясь в щели, как какой-нибудь слизняк из фильмов ужасов, чтобы заполнить собой все. Совершенно его не переносила, и это самое яркое из когда-либо имевшихся у меня чувств являлось результатом прошлой жизни. Моей работы и отношений с Мэгги, результатом общения с друзьями и Винни… С Ником? Нет, Ник совсем другой. Я знала, что он, как и я, открыл для себя новые горизонты после появления Лайлы.

Ему не надо срастаться с ней так, как срослась я. Ему достаточно иметь ее рядом с собой и продолжать жить своей жизнью. А мне пришлось измениться, чтобы впустить ее в свою.

Глядя на Лайлу, только что высушенную полотенцем и облаченную в пушистую пижамку, в которой она еще больше была похожа на плюшевого медвежонка, я ощутила знакомое мне блаженное покалывание в области сердца. И я постаралась как можно дольше наслаждаться процессом укладывания детки в кровать, прежде чем вернулась к реалиям.