Алекс Шульман - Выжившие [litres]

– Как глупо вышло… – сказал папа.

– Что?

Папа поднял руки и жестом показал на палату.

– Вот это все.

– Да уж, невесело, – сказал Бенжамин.

– Особенно для нас двоих, – сказал папа. Он посмотрел на Бенжамина глазами, полными слез. – Мы ведь собирались покататься на лыжах.

Папа сказал, что устал, повернулся на бок, а во время сна у него случился повторный инсульт, он проявился только в затрудненном дыхании, а еще в морщинке между бровями; запищали аппараты, комната заполнилась людьми, Бенжамина прижало к стене всем эти хаосом, а потом кто-то из врачей вывел его в коридор и сказал, что на этот раз папа в себя не придет. Бенжамин позвонил остальным, они вернулись в больницу, один за другим. Пьер пришел последним, он ворвался в палату и удивился, что за жизнь папы никто не борется.

– Здесь что, нет врачей? – спросил Пьер.

– Нет, – сказала мама. – Они больше ничего не могут сделать.

Во время всей этой суеты кто-то поднял изголовье папиной постели – он лежал, плотно прижавшись головой к верхней части кровати.

– Почему он так лежит?

– Потому что… – мама больше не смогла ничего выговорить, просто сделала какой-то жест, который вроде бы должен был все объяснить.

Нильс и женщина в парике стояли чуть поодаль в задней части комнаты, прислонившись к стене. Парик напоминал матовую электрическую лампочку. На женщине была тонкая блуза, заправленная в юбку, сквозь материал проглядывали соски. Еще в комнате была медсестра с аппаратом, который измерял папин пульс.

Бенжамин присел на краешек постели и положил руку на голову отца. Папа изменился, внезапно показался Бенжамину более худым: щеки ввалились, брови сведены, словно ему снилось что-то неприятное. Бенжамин осторожно потряс его за плечо и прошептал:

– Папа, я здесь.

Он прижался головой к папиной груди, чтобы услышать биение его сердца, прикрыл глаза и увидел дом, узкую тропинку, сбегавшую к озеру. Возле лодочного сарая стоит папа и сматывает сеть, в ней застряли четыре окуня. Бенжамин помогает папе расправлять сеть и подставляет ведро, когда окуни вываливаются из нее, солнце проглядывает сквозь березы, оставляя на папиной футболке забавный узор, папа работает сосредоточенно, внезапно удивленно смотрит на Бенжамина, словно позабыв, что он здесь. Они улыбаются друг другу.

– Как здорово, что ты мне помогаешь, – говорит папа.

Бенжамин и папа. И ветер, колышущий березы.

Послеобеденное время, жара. Папа и Бенжамин расстелили полотенца друг рядом с другом у кромки воды. Они только что искупались и легли на спину погреться. Папа спрашивает, можно ли ему положить руку на плечо Бенжамину. Бенжамин спрашивает зачем, и папа отвечает:

– Так приятно знать, что ты здесь.

Папина рука прижимает его к земле, он дремлет и чувствует себя абсолютно спокойно.

Он идет за папой по берегу в баню. Папа зовет Пьера и Нильса:

– Пойдете с нами мыться?

Никто не хочет, и в груди Бенжамина становится тепло, словно загорается маленький огонек – сейчас они с папой будут вдвоем. Они заходят в баню.

– Садись у окна, – говорит папа. – Я хочу, чтобы ты видел озеро.

Папа говорит, что нужно внимательно слушать, когда выливаешь воду на камни в сауне, потому что тогда можно услышать, что они шепчут, папа вытягивает вверх палец, испаряющаяся вода шипит и фыркает, а папа переводит:

– Обещайте выйти, если станет слишком жарко.

Они сравнивают свои руки, вытягивают их вперед к окну, за которым сверкает озеро.

– Я – это ты, – говорит папа.

Бенжамин лежал на груди отца, пытаясь услышать биение его сердца; каждая новая мысль начиналась там, у загородного дома, впервые за много лет он почувствовал желание вернуться туда, ему захотелось к воде, спустить лодку на воду, сесть в нее и увидеть, как развеваются на ветру папины волосы. Бенжамин посмотрел на пульсометр. Пульс 35. Бенжамин ничего не понимал. Разве можно жить с таким пульсом? Пульс 34, 33. Медсестра повернула аппарат так, чтобы семья его не видела, сказав, что им не нужно на это смотреть. Через несколько секунд она кивнула и сказала:

– Всё.

Мама подтвердила.

– Папа умер, – сказала она.

Бенжамин посмотрел наверх и увидел Пьера – тот стоял посреди палаты, словно хотел подойти к папе, но так и не решился, руки засунуты в карманы джинсов, в тусклом свете казалось, что он смеется, а не плачет. Нильс медленно приблизился. Его возлюбленная подошла и села на другой край кровати, она сняла с себя парик, положила его рядом, наклонилась и поцеловала папу в лоб. Стены прорезала молния. Нильс достал фотоаппарат, он стоял возле постели и делал снимки, один за другим, комнату озаряли резкие вспышки.