Виолетта Роман - Поверь мне [СИ]

Он повернулся, посмотрел на меня в упор. В его глазах я увидела застывшие слезы. И от этого мурашки побежали по коже.

- А знаешь, когда я понял, что не прав, Алена?...Понял только тогда, когда увидел груду металла вместо машины твоего отца. И тебя – маленькую, испачканную в грязи, заплаканную крошку. Я понял, что только я был виноват в той ссоре. Я так сильно желал, чтобы он пошел по моим стопам, что наотрез отказывался слушать своего сына. Я был настолько упрям, настолько близорук, что от себя жутко стало. Если бы не моя гордыня, если бы я тогда проявил хотя бы толику понимания к собственному ребенку – все эти пять лет до его смерти мы были бы рядом. И возможно, та трагедия не случилась.

К глазам подступили слезы. Видеть его таким разбитым, – буквально убитым горем, невыносимо больно.

- Я так не хотел повторять своих ошибок с тобой, внучка. Я сделал все, чтобы дать тебе хорошее образование, но в то же время, оставил выбор за тобой. И ты его сделала в пользу карьеры юриста. Я был так рад, смеется, но нет радости в этом смехе. Скорей, сожаление. – А теперь сомневаюсь, что это было хорошей идеей.

- Это была моя идея, дедуль... Как бы ни сложилось...

Он кивает.

- Ты сказала, что боишься, будто мою репутацию запятнаешь. Да чхал я на нее, Аленушка. Всю жизнь трясся, переживал из-за этой репутации, столько ошибок наделал, сотворил страшное. Но это все полная ерунда. Я не хочу, чтобы ты зацикливалась на этом. Ты – другой человек. У тебя своя судьба и мечты. И чтобы не говорили, я всегда буду на твоей стороне, потому что ты моя внучка. Ты именно та девочка, с огромным, любящим сердцем, которая все детство тащила в дом котов и собак, лечила их и пристраивала. Ты та, кто однажды привела в дом целую ораву голодных ребятишек с соседней улицы, – дедушка засмеялся. В его взгляде сейчас появилась такая теплота и радость.

- Не забуду этой картины. Прихожу домой, а на кухне, за столом целый детский сад и ты в роли главного повара. Сколько тебе тогда было? – улыбается дедуля.

Я засмеялась.

- Девять лет.

Дедуля кивнул.

- Девять лет, – повторил практически беззвучно, задумчиво глядя перед собой.

Я пересела ближе к нему, взяла за руку. И только тогда он посмотрел на меня.

- Я знаю тебя так, как не знает никто. И любое твое решение – во имя правды и справедливости. Ты переживаешь, что не оправдаешь моих надежд? Но ты не видишь главного, внученька. Ты лучше меня, совершенней, добрей. И ты единственная, кем я от всего сердца, искренне горжусь. Поэтому не бойся. Пусть думают, что хотят. Я уже старик, я прожил яркую, насыщенную жизнь. Сейчас твоя очередь. Так что не думай о старике-брюзге, слушай свое сердце.

Я не могла больше сидеть. Всклочила и обняла его, прижимаясь крепко. Слезы текли по лицу, но мне больше не было больно, и не было жуткой тяжести вины. Дедушка за пять минут расставил все по своим местам. И я верю, что даже если он узнает о моем поступке, то все равно поймет меня. А даже если не поймет, то обязательно простит.

- Я люблю тебя, ты ведь знаешь?

Отстранившись, заглянула в родные старческие глаза. Он засмеялся.

-Ты так редко стала это говорить, моя маленькая кнопка.

Немного помолчав, продолжил.

- Я хочу, чтобы ты была счастлива. Бери курс в этом направлении. А я прикрою твой тыл.

Я кивнула, смахнув с лица слезы.

- А теперь дай деду заняться шашлыком, не то спалю к чертям мясо и будем пить чай с пирогом – он заворчал так смешно, поднимаясь с кресла.

- Чай с пирогом тоже неплохо...

***

Это был лучший обед за последние несколько лет. После нашего разговора с дедушкой так легко на душе стало. Я старалась не думать о завтрашнем дне, о Шторме и рисках. Я просто сидела в беседке и поедала безумно вкусное мясо, запивая его вином.

Дедуля быстро захмелел и принялся рассказывать свои истории со времен службы, которые я знала наизусть, но каждый раз слушала с упоением. Вот и сейчас, очнулась только когда включились фонари во дворе. Даже не заметила, как стемнело.

- Деда, пойдем в дом. Уже прохладно здесь – я поежилась.

Дедушка посмотрел по сторонам.

- Ух ты, как время пролетело!

Мы собрали все со стола и отнесли на кухню. Пока я мыла посуду, дедуля ушел в кабинет, разговаривать с кем-то по телефону. Я думала о том, что нужно сообщить Шторму о моем плане. Но сделать это нужно было так аккуратно, на случай, если нас вдруг слушают. А еще предстоял разговор с Борей, наверное, самое сложное, что предстояло сделать. Только он может мне помочь. Если захочет.