Андреас Грубер - Лето возмездия

— Эксгумация уже происходит? – спросил он.

— На кладбище не далеко от заведения.

Что-то здесь было не в порядке.

— Я еще не завтракал и мне срочно нужен кофе. – Пуласки откашлялся. – Вы не хотите со мной встретиться?

Маленькое идиллическое кладбище на улице Кобургер находилось недалеко от озера Кошпуденер. Последнее путешествие Мартина Хорнера от его комнаты в психиатрии до общей могилы продолжалось несколько минут на катафалке.

Пуласки припарковал свою «Шкоду» перед входом на кладбище. Соня Виллхальм уже ждала его перед воротами. Как и вчера, ее волосы были заколоты. На ней было модное украшение на цепочке поверх блузки и облегающая юбка. Для ее возраста у женщины была великолепная фигура.

Когда детектив подошел к ней, она подала ему пластиковый стакан с кофе и сэндвич с сыром , упакованный в прозрачную пленку.

- Вегетарианец, верно?

Детектив с благодарностью принял и то, и другое.

– Напомни мне, что я должен тебе ужин.

- Предупреждаю, что я вспомню об этом.

- Надеюсь, - улыбнулся Вальтер.

Как давно он флиртовал с женщиной последний раз? Боже, годы! И теперь это случилось как раз перед кладбищем. Могильные ряды, венки и надписи на мраморных плитах напомнили ему о погребении Карин. Раз в месяц он посещал ее могилу, по большей части в то время, когда его дочь была либо в школе, либо у своих друзей. Она никогда не должна была узнать о том, что ему недоставало ее матери и он скучал, как собака.

Они прошли мимо кладбищенского домика смотрителя. Многочисленные кусты и ряды живых изгородей обрамляли гравиевые дорожки. Солнце мерцало сквозь плотную листву деревьев, которые окружали кладбище. Как и вчера, терапевт сорвала цветок и задумчиво сжала его пальцами.

Пуласки показал ей компьютерное изображение седого мужчины.

- Это стена задней стороны учреждения? – спросила Виллхальм.

– Да. Вы знаете мужчину?

Она покачала головой.

– А я должна?

Пуласки рассказал ей, что Мартин Хорнер и Наташа Соммер были приняты в клинику Бремерхафена с разницей в несколько дней, и были осмотрены одним и тем же врачом. Он все еще не добрался до полной карты больного Мартина. Соответствующий формуляр, согласно которому главный врач Штайдль освобождал его от запрета о разглашении и предоставлял бы Пуласки возможность ознакомиться с картой, лежал на его письменном столе в комиссариате. Подписи Фукса и прокурора пока отсутствовали.

- Наташа и Мартин были знакомы раньше? – спросил он.

- Пока Наташа проходила терапию со мной, она ни слова ни говорила. Девушка жила уединенно и едва ли контактировала с другими пациентами. Я никогда не видела возможной связи с Мартином. В конце концов, она была переведена в психиатрию Маркклеберга только после восемнадцати месячной бюрократической войны. Возможно, это совпадение, что они оба впервые были осмотрены в Бремерхафене десять лет назад.

- Может ли быть совпадением то, что они оба умирают через десять лет с разницей в несколько дней?

Виллхальм молчала. Они прошли мимо колодца, перед которым стояла отменная дюжина жестяных леек. Издалека до них донесся стук лопат, копающих землю. Уже вскоре они услышали, как край лопаты стукнулся о крышку гроба.

Пуласки кусал сэндвич и глотками пил кофе.

– Почему Мартин прибыл в учреждение?

Терапевт пожала плечами.

– Почему появляются в таких учреждениях? Жертва, пострадавшая от совершенного насилия.

- В листе основных данных говориться, что он также был изнасилован ребенком.

- Мартина лечила моя коллега. Насколько я знаю, нам неизвестны детали, которые привели его к психической травматизации. Она обнаружила у него диссоциативно- ограниченную амнезию, основанную на инциденте в его детстве.

Очевидно, Соня заметила взгляд Пуласки, потому что быстро продолжила:

- Это значит, что он больше не мог вспомнить о сексуальных домогательствах. Установлено, что юноша также, как и Наташа, страдал расстройством личности.

- Множественная личность?

- Это старое понятие. Терапия с такими больными труднее, чем с другими. Эти дети пережили все, что больные люди могут выдумать в пытках, наказании или насилии

- Что могло случиться с Мартином?

Она снова пожала плечами.

– Отец насильник, мать садистка, порочный круг? Мы этого не знаем. Во всяком случае, это должны быть такие ужасные вещи вне обыкновенного человеческого опыта, что другие дети умерли бы от этого. Некоторые, такие как Мартин или Наташа, смогли передвинуть неприятные переживания далеко внутрь себя, как будто бы инциденты никогда не происходили. Насилие буквально разрывает их личность на части, их мысли как бы уходят.