Ирса Сигурдардоттир - Прощение

Обремененная Сагой и парой туфель на космической высоты каблуках, Фрейя поспешила к двери. Открыв, она постаралась не допустить Фанни в глубь квартиры. В первый визит сюда невестка позволила себе задирать нос, фыркать и бросать неодобрительные взгляды, но со временем ее зависимость от помощи Фрейи возросла настолько, что Фанни воздерживалась от каких-либо комментариев. Теперь она уже не реагировала на то, что видела в этом запущенном доме, даже когда столкнулась однажды с другим его обитателем, который, обкурившись, принял ее за ангела. Потом она еще несколько раз отряхивала пальто, которое он восхищенно поглаживал, поднимаясь за ней по лестнице.

— Боже, ты шикарно выглядишь. — Фанни взяла дочку на руки, чтобы Фрейя смогла собрать детскую одежду. — Извини, что задержалась.

— Ничего страшного, всё в порядке, — ответила Фрейя, роясь в одежде на вешалке в поисках второй рукавички Саги. В конце концов рукавичка обнаружилась на кучке обуви, мокрая от слюней Молли, имевшей обыкновение использовать детские носки и рукавички как жевательную резинку.

Морщась от отвращения, Фанни с опаской взяла сырой шерстяной комок двумя пальцами, но уже в следующую минуту на ее лице расцвела улыбка — в дверном проеме возник Хюльдар.

— Привет!

— Привет. Я — Хюльдар. Хотел попрощаться с Сагой.

Он улыбнулся Фанни и наклонился к девочке. Сага с серьезным лицом взяла протянутую руку. Детектив погладил ее по головке, выпрямился, еще раз улыбнулся Фанни и вернулся в гостиную. Когда он наклонился, Фрейя невольно заметила какую-то искорку у него в волосах. К ее ужасу, искра оказалась блесткой. О чем он думал?

Фрейя холодно улыбнулась невестке, которая вскинула брови и выставила большой палец, словно и не заметив ни блестки, ни подбитого глаза. Что ж, теперь можно не опасаться за то, какое впечатление он произведет на вечере. Хотя она в любом случае не собиралась задерживаться там надолго, чтобы не дать своему спутнику шанса явить его истинную сущность.

В машине Хюльдар пытался занять время разговорами ни о чем, но, поскольку диалог не складывался, в конце концов сдался. Фрейя воспользовалась паузой, чтобы посмотреться в зеркало, обновить помаду и проверить, не выбились ли волосы из прически. К счастью, не пришлось ехать в ржавой развалюхе, вид которой испортил бы эффект от ее появления.

Хюльдар остановился и выключил двигатель. Потом, словно почувствовав, что что-то не так, пристально посмотрел на нее. Фрейя сидела, выпрямившись и не сводя глаз с общественного центра, откуда уже доносился приглушенный звук песенки, бывшей хитом в эпоху их юности. За прошедшие годы мелодия не стала лучше.

— Что случилось? — Хюльдар оглянулся и взглянул на здание так, словно ожидал увидеть вырывающиеся из-под крыши языки пламени. Почти так оно и было — внутри ее ожидал подростковый ад. — Подъехать ближе к двери? — Он посмотрел на ее туфли. — Не уверен, что в этих можно пройти далеко.

— Всё в порядке.

Не решившись открыть дверцу, она повернулась к Хюльдару. Тот неловко улыбнулся. Может быть, стоит сказать, что ее удерживает? Мысль мелькнула и ушла. Фрейя опустила козырек, посмотрела на себя в зеркало и подняла козырек. Потом кивнула своему спутнику, открыла дверцу и вышла. Готовая к битве.

Фотокопия рукописного письма, запись номер 4 — размещена на blog.is блогером по имени Vála.

В конце концов другие дети поняли, что не достают меня, как раньше, и изменили тактику. Начали подлизываться к моей подруге, которая была всем для меня — и ничем для них. Это началось так постепенно, что я не видела, к чему все идет. Самые популярные девушки время от времени заговаривали с ней, в то время как я держалась на безопасном расстоянии, наблюдая и терпеливо ожидая, когда она вернется ко мне.

Я никогда не спрашивала, о чем они говорили и что она о них думает. Я знала, что они круче и веселее, чем я. Они общались с ней все чаще, их разговоры становились все дольше, и моя подруга уже ждала встреч с ними. Мало-помалу она начала отдаляться от меня, а когда мы стояли вместе во время перерыва, то и дело бросала взгляды на их компанию, которая казалась более интересной и веселой. Мы все реже встречались, и свободной я чувствовала себя только тогда, когда заходила в магазин, где она работала два вечера в неделю. Магазин находился в старом районе, и одноклассники там не появлялись. Я слонялась у прилавка, слушала ее и соглашалась со всем, что она говорила, но сама почти ничего не добавляла. Ничто из того, что я могла бы сказать, не имело значения.