Ю Несбё - «Крысиный остров» и другие истории

Я спросила парня, за которого только что вышла замуж, почему он выбрал именно меня. Он даже покраснел. «Я несколько вечеров видел тебя в баре отеля, — сказал он. — Но ты же такая красивая, я не отважился с тобой заговорить». Поэтому, когда отец заставил его выбрать девушку, на которой он мог бы жениться, он выбрал меня, и они проверили, не замужем ли я уже. Пока он рассказывал, мне стало его жалко почти так же, как саму себя. Потом на улице стемнело, и нас с мужем привели на второй этаж, в нашу спальню, как двух пленников в камеру.

Мириам посмеялась, и две слезинки, покатившиеся по ее щекам, были такими прозрачными, что я их едва видел.

— Нас заперли внутри, и снаружи сидели охранник и три женщины — родственники юноши, — очевидно, чтобы подслушивать, что происходит внутри. Я умоляла его оставить меня в покое, но парень уложил меня на пол, крепко держа, и попытался раздеть. Но ему это не удалось — отчасти потому, что он некрупный и ненамного сильнее меня, отчасти потому, что он был пьян. Но когда он прошептал мне на ухо, что, если я не позволю ему это сделать, ему придется позвать на помощь, я перестала сопротивляться. Мы улеглись в постель, и он попытался… да, он был слишком пьян. Бедняга, он сам чуть не плакал, говорил, что отец его убьет. Я его успокоила и прошептала, что не буду сплетничать, и он сказал мне спасибо. Ради собравшихся в коридоре я несколько раз простонала, как будто мы занимаемся любовью, и он засмеялся — мне пришлось прижать к его лицу подушку.

Когда я ее убрала, на секунду мне показалось, что я его задушила. Но потом он захрапел. Я подождала, пока не услышала, что женщины ушли, и выбралась из постели. Я надела темный костюм юноши — как я уже говорила, он был некрупный, только ботинки оказались велики. Нашла кошелек и вытащила оттуда немного денег — на такси до дому. Затем надела его колпак, спрятала под него волосы, открыла окно, повисла на подоконнике и приземлилась на газон. Было темно, пошел дождь, и многие гости свадьбы расходились. Несмотря на то что Киргизия — страна мусульманская, многие воспринимают запрет Корана на алкоголь с меньшей серьезностью, чем брачный обет, скажем так. К счастью для меня. Я просто-напросто прошла через ворота среди пьяных гостей и охранников — никто и внимания не обратил. Поймала такси чуть дальше по улице и доехала до дому. На следующий день мы с мамой собрали чемоданы и еще до обеда улетели в Стамбул со своими немногочисленными сбережениями.

— Вы сбежали?

Мириам кивнула.

— Семья Колыевых никогда бы не допустила, чтобы я ушла от парня, за которого вышла замуж. Это вопрос чести и уважения. Без этого самого уважения Колыев — никто. У них просто-напросто нет выбора.

— Но тебя ведь похитили. Почему ты не обратилась в полицию и не попросила защиты?

Мириам хихикнула:

— Ты живешь в другом мире, Мартин. Они — Колыевы, а мы с мамой — две малоимущие женщины из Казахстана. В глазах властей я иностранка, которая вышла замуж в присутствии свидетелей-киргизов, — они скажут, что произошло это добровольно. А теперь я пытаюсь уклониться от брачного обета.

Я хотел было возразить, что у похищения есть свидетели, но она, конечно, права. Я жил в другом мире, где сильнейший не всегда — или, по крайней мере, не обязательно — прав.

— Давно это было? — спросил я.

— Три месяца назад. Мы сбежали. Выжили. Переезжали всякий раз, когда чувствовали, что люди Колыева где-то рядом.

— Много городов вы сменили?

Мириам кивнула.

— И надолго у вас еще хватит денег?

Мириам пожала плечами.

— Должно быть, это ад, — сказал я.

— Хуже всего то, — сказала Мириам, — что я испортила маме жизнь. Во второй раз. Порой мне хочется, чтобы она пошла самым легким путем и уговорила меня жить в браке — я бы тогда рискнула и сбежала одна. С другой стороны, она же знала, что, если останется, Колыев использует ее для того, чтобы до меня добраться. В любом случае я камень у нее на шее. Поэтому я отвечаю за маму в той же степени, как она за меня.

Возможно, ассоциация с камнем намекала на утопление, но мне вдруг пришла в голову безумная мысль. Что Мириам уплыла по волнам, чтобы ее мама отпустила камень. Но я не собирался об этом спрашивать. Я посмотрел на небо. Мы находились довольно далеко от моря, но в воздухе все равно чувствовалась соль.

— Вид у тебя потрясенный, — сказала она и поднесла чашку к губам. — Надеюсь, я не пробудила в тебе угрызения совести — я такого не хотела.

— Угрызения совести?