Мариэтт Линдстин - Воскрешение секты

Так было решено, что Буссе отправится в Смоланд и поработает какое-то время в хозяйстве родителей Симона.

На следующий день Симон собрал немного одежды и сложил ее в рюкзак Буссе. Утром он отправился в деревню, купил куртку, зубную пасту и шампунь, а также снял немного денег в банкомате — достаточно, чтобы Буссе продержался, пока не получит первую зарплату.

Они сидели на диване, глядя друг на друга и ожидая, когда настанет пора идти к парому. Эдвин Бьёрк пообещал спрятать Буссе по пути на материк. В воздухе повисло ощущение грусти. Симон уже скучал по Буссе, от души желая, чтобы у того все устроилось хорошо. Пока они сидели так, раздался стук в дверь. Это была не Инга — стучали жестко и нетерпеливо.

«Ну вот, теперь эти тупицы догадались, что Буссе здесь, — подумал Симон. — Много же им понадобилось времени…» Он бросил взгляд на часы. Оставалось еще пятнадцать минут до выхода — достаточно, чтобы отделаться от непрошеных гостей.

— Спрячься в ванной, — сказал он Буссе. — Это наверняка Бенни или Стен; постараюсь отправить их восвояси как можно скорее.

Когда Симон открыл дверь, ему показалось, что он видит привидение — настолько, что он тут же захлопнул дверь. Открывая ее второй раз, он подумал, что ошибся и за дверью наверняка Бенни или Стен.

Но, когда дверь приоткрылась, перед ним по-прежнему стоял Франц Освальд.

Они встречались пару раз в неделю. Маттиас никогда не оставался на ночь, исчезал бесшумно, и, просыпаясь, София ощущала себя завернутой в покрывало тяжелой болезненной сексуальной тяги. Беньямин вел себя в постели как щенок, лапы и язык которого спонтанно оказывались везде. Матиас действовал методично и расчетливо. Лишь в самый последний момент он выпускал контроль из рук, и нетерпеливое ожидание этого доводило Софию до безумия. Он заставлял ее страдать и наслаждаться. Раздевал и одевал ее, связывал и отпускал, никогда не бывал жесток, но всегда доминировал.

Хотя иногда они делали вместе и что-то другое, их отношения в основном держались на сексе, но в этом и была вся изюминка. Софию тянуло к нему, как к наркотику. К этому добавлялось чувство, что у нее есть тайна — восхитительное горячее чувство стыда.

Когда Маттиас предложил вместе лететь домой в Швецию, она сперва удивилась.

— Не так одиноко сидеть в самолете, к тому же я буду тосковать по тебе черт знает как — просто чтобы ты знала.

— Но ты ведь знаешь, что я должна сперва поговорить с Беньямином, выяснить…

— Да-да, с этим занудой.

Тем не менее София решила лететь домой с Маттиасом. Она соскучилась по дому, да и виза заканчивалась. Написала всем и сообщила о дне возвращения. Свою квартиру в Лунде она перед отъездом сдала, но решила дать парню, который ее снимал, остаться до конца месяца, а самой пожить пока у родителей.

За неделю до отъезда позвонил Маттиас.

— Послушай, я нашел билеты за полцены, но самолет улетает на день раньше. Ты можешь освободиться?

Ее мысли тут же унеслись к пустеющему на глазах банковскому счету.

— Да, но тогда я должна всем сообщить…

— Пожалуйста, не сообщай. Я хочу, чтобы ты провела один день в Гётеборге только со мной. В моей квартире.

— Это невозможно, ты ведь знаешь, что я должна…

— Поговорить с Беньямином и все такое? Послушай, всего один последний день. У меня дома. Потом отправишься на поезде к себе и сама решишь, захочешь ли встречаться со мной дальше.

По всему ее телу пробежала дрожь возбуждения, когда Маттиас упомянул о квартире. Похоже, он что-то запланировал.

— Я сам забронирую и оплачу билеты. Что скажешь?

— Ну хорошо.

— Только не говори никому, что мы прилетаем раньше, я хочу провести с тобой целый день. Пообещай мне.

— Нас вырубит джет-лэг.

— Я люблю, когда ты такая вялая и податливая.

Предложение слишком хорошее, чтобы быть правдой. Она сможет переспать с ним в последний раз и приехать домой с лишними десятью тысячами в кармане. София решила, что поедет в Лунд на поезде вечером следующего дня. Сделает родителям сюрприз. О том, чтобы навестить Беньямина в Гётеборге, в такой ситуации и речи быть не могло.

В последний вечер София долго сидела на балконе и размышляла. Всю свою мебель она распродала, вещи отдала в секонд-хенд. В квартире осталась только кровать, которую покупатель намеревался забрать на следующее утро, и два больших чемодана.

На весеннем небе горел кроваво-красный закат. Воздух был неподвижен. София подумала о Мелиссе, которая расплакалась, когда они прощались. О других коллегах в библиотеке. О свободе, которую она ощущала в Пало-Альто. О ярком свете и вечной зелени. Но, несмотря на все это, она знала, что это не настоящая жизнь. Тут ее посетила мысль, что она уже несколько недель не видела во сне Освальда. Даже и не вспоминала о нем в последнее время. Это должно означать, что он отказался от мыслей о ней, как же иначе. И когда она это осознала, из груди исчезла тяжесть, о которой София даже не подозревала.