Мариэтт Линдстин - Воскрешение секты

— Не сомневаюсь.

— Психологи называют это «стокгольмским синдромом». А мне кажется, никакой это не синдром. Просто сумасшедший извращенец, которому нравится всех доводить.

— Но в чем тогда суть? — Симон спросил не с нетерпением, а с интересом.

— Суть? Ну, думаю, в том, что такие, как он, имеют власть над людьми и прекрасно умеют этим пользоваться. Но это не означает, что всем, кто находится вблизи, надо сразу ставить диагноз.

— Точно.

И тут София расплакалась. Слезы хлынули сами собой. Она прислонилась к перилам моста, так сильно перегнувшись, что, казалось, вот-вот упадет.

— София, что такое?

— Сама не знаю… В нем есть нечто такое, что я никак не могу выбросить из головы. Что-то постоянно не сходилось. Иногда он был таким добрым, Симон… По-настоящему. Сказал мне не убивать осу, летавшую по офису; мол, она — важная часть природы. Как-то раз накинул мне на плечи свой пиджак, когда я замерзла. Все такое… А когда он становился добрым, то от него исходило такое обаяние — просто сердце таяло. Не понимаю…

— Она — всего лишь часть игры, эта доброта. Она сбивает с толку. Это тоже нарочно. Людей, которые сбиты с толку, легче обмануть.

— Симон, ты такой умница! — воскликнула София и рассмеялась сквозь слезы. — Мы могли бы забить на секс и просто жить всю жизнь в платонических отношениях, ты и я…

— Я уже живу в целибате, — напомнил он.

— Да-да, конечно… Черт, как здорово, что ты приехал! Я почти уверена, что он перестал за мной охотиться.

— А я так не думаю.

— Почему?

— У меня был младший брат по имени Даниэль. Наши родители были членами религиозной группы «Путь Божий». Даниэль довольно рано понял, что он гей, но, когда он рассказал об этом родителям, они отказались это признать. Решено было изгнать дьявола из Даниэля — и это его сломило.

— Ты никогда мне этого не рассказывал.

— Вот теперь рассказываю. Так что Даниэль решил покинуть хутор и уехать в Стокгольм. Я отвез его на станцию. Пару часов спустя он позвонил мне на мобильный и попросил меня не осуждать его. Я все понял неправильно — подумал, он имеет в виду свою ориентацию… А потом к нам в дом пришла полиция. Даниэль бросился под поезд.

— Ах ты, черт!.. Почему же ты никогда мне этого не рассказывал? Какая ужасная история!

— Но я рассказываю ее тебе не поэтому. Послушай внимательно. Когда я стоял на станции, мне что-то почудилось в глазах Даниэля. Взгляд, который я никогда не забуду. Как у зверя, загнанного в угол, который ждет, что над ним сжалятся и пристрелят. Но я придумывал себе какие-то другие объяснения, хотя чувство осталось — такое неприятное предчувствие, что случится что-то плохое… Иногда у меня возникает такое же чувство, когда я думаю о тебе и Освальде. Черт, не хочу пугать тебя, София! Только хочу, чтобы ты была осторожна. На самом деле я обычно редко руководствуюсь интуицией.

Некоторое время София стояла молча, глядя на сине-зеленую воду. Сан-Франциско виднелся в дымке, словно мираж. Легкий ветерок играл ее волосами. Она пыталась вызвать в себе то чувство, о котором говорил Симон. Заставила себя воскресить в памяти образ Освальда. Однако мысли о нем не казались опасными. Словно разговор с Симоном помог ей оборвать последнюю связь.

— Знаешь, я думаю, то, что ты испытываешь, — совершенно нормально, — проговорила она. — Когда пережил такое, оно остается с тобой на всю жизнь. Но я и вправду думаю, что Освальд решил оставить меня в покое. Это мне подсказывает моя интуиция.

— Ну хорошо. Давай пройдем по этому мосту, чтобы я мог потом сказать, что сделал это.

Они молча двинулись дальше по мосту Золотые Ворота. Когда перешли на другую сторону, Симон смущенно кашлянул.

— Послушай, у меня есть кое-какие дела, пока я здесь…

— Что?

— Понимаешь ли, в Пало-Альто есть местечко под названием «Коммон-Граунд». Они организуют курсы по экологичному земледелию, и я хотел бы туда сходить. Похоже, это недалеко от твоего дома. А еще я хотел бы съездить в Напа-Вэлли и посмотреть, как они подстригают виноградные лозы, готовя их к весне. И еще — я знаю, что туда ехать пару часов, но мне очень хотелось бы посмотреть на апельсиновые плантации по дороге на Лос-Анджелес. Там тысячи деревьев, и они как раз сейчас плодоносят. Мы возьмем напрокат машину, и я обещаю всю дорогу сидеть за рулем.

— Симон, я думала, ты приехал повидать меня!

— Так и есть. Но это ведь не значит, что мы не можем вставить в нашу программу парочку интересных визитов?