Мариэтт Линдстин - Воскрешение секты

— Я смогу принять нового беглеца.

— Ты серьезно?

— А почему нет? Так приятно видеть, как они ускользают прямо из-под носа у Освальда! Мне нравится дразнить его, к тому же я рад им помочь. Анне сейчас получше. Сперва она прочла все в интернете, потом — несколько книг, а под конец записала все, что с ней произошло. Она сделала пост в твоем блоге.

— Круто! Я туда какое-то время не заглядывала… Но учти, Симон, рано или поздно Освальд догадается, что это ты.

— Я не боюсь.

— И кто следующий?

— Посмотрим, когда я вернусь.

— Представляешь, иногда я тоскую по острову. Звучит нелепо, но ведь там так красиво… Место совершенно волшебное. Море, скалы, маяк, завывающий каждый раз, когда должно произойти нечто ужасное… он предупреждает, уверяю тебя. Когда окна дрожали от шторма или когда собственную руку было не видно в тумане… От всего этого я испытывала такую радость! Если б я могла делать все, что захочу, то снесла бы до основания усадьбу, оставив только библиотеку, и построила бы там приют для тех, кто вырвался из секты. Ты ухаживал бы за посадками, Якоб — за животными, и…

— А везде висели бы фотографии Освальда в рамочках, но с нарисованными усами и рожками, и все говорили бы «бу» всякий раз, проходя мимо.

Так они беседовали, пока не добрались до квартиры Софии.

— А сейчас мы туристы, — заявила она.

— Только еще одно хотел тебе сказать…

— Давай.

— Анна сообщила одну вещь… Возможно, это ничего не значит, но, судя по всему, Освальд нанял частных детективов и других людей со стороны, чтобы выследить тебя. Он не бросил эту затею.

— А я думаю, что бросил. У Анны наверняка просто устаревшая информация. Я ничего больше не слышала об Освальде с тех пор, как ты передал Бенни, что я в Италии. Кажется, он утратил ко мне интерес.

— Ну что ж, будем надеяться…

На следующий день, когда они бродили по парку «Золотые Ворота», София обратила внимание, как две девушки долго смотрели вслед Симону. Некоторое время спустя она заметила еще одну девушку, задержавшую на нем взгляд. Тут до Софии дошло, что он прекрасно смотрится: мощная фигура, джинсы, чуть висящие на бедрах, клетчатая рубашка, взъерошенная светлая шевелюра…

— Смотри-ка, Симон, на тебя девушки заглядываются.

— Да мне-то что за дело.

Когда они стояли на мосту Золотые Ворота, София рассказала Симону про Маттиаса. До этого она спросила его, не кружится ли у него голова, когда он смотрит вниз, но он лишь рассмеялся и покачал головой. У нее же самой голова шла кругом, и даже начинало сосать под ложечкой, когда она смотрела вниз, стоя у перил. Здания казались отсюда игрушечными, а люди — крошечными, как муравьи. Море внизу тянуло к себе, словно призывая прыгнуть.

— Теперь я хочу, чтобы ты честно сказал мне свое мнение, — заявила она, закончив свой рассказ. — Как мне быть?

— Беньямин звонил тебе после того, как ты столь деликатно его предупредила?

— Не надо иронизировать.

Симон поджал губы.

— Нет, он не звонил. Я звонила ему, слала эсэмэски и писала по электронной почте раз сто. Он такой упрямый… Я ведь пока ничего такого не сделала, не так ли?

Симон положил ладонь на ее руку. От этого жеста София вздрогнула — раньше он никогда не прикасался к ней. Однако Симон не убрал руку.

— В общем так, София: не имеет значения, что я скажу. Ты все равно поступишь так, как хочешь, не правда ли? Делай то, что тебе подсказывает сердце. Все образуется.

— Знаешь, что я тебе скажу? Во мне сидит маленький дьявол, который просится наружу. Я никогда не стеснялась своей сексуальности, так что вынужденное целомудрие в «Виа Терра» чуть не свело меня с ума. Все эти правила — рубашка, которая должна была быть застегнута до самого горла, юбка, закрывающая колени, запрет на духи и красную помаду… И при этом Освальд постоянно ко мне прикасался. Под конец мне стало казаться, что я просто взорвусь.

— Все это делается специально, София.

— Наверняка… Послушай, мне вспомнился один случай — ты тогда был на «Покаянии» — с Мирой, той девушкой, что целовалась со знаменитостью, которую Освальд притащил на остров.

— Альвином Юде?

— Точно. Освальд пришел в ярость, потому что Альвин рассказал в телепрограмме, какие в «Виа Терра» горячие девчонки. А потом выяснилось, что Мира целовалась с ним. Охранники вырвали у нее признание, но Освальд остался недоволен, заявил, что было что-то еще. В конце концов ее заставили рассказать, как она мастурбировала, думая об Альвине. Все записывалось. Однажды Освальд собрал всех сотрудников. Мире пришлось стоять в углу, как наказанной школьнице. «Сейчас мы узнаем, чем занималась Мира», — сказал Освальд и зачитал вслух все ее признание, особо подчеркивая слова «влагалище» и «возбудилась». Время от времени он многозначительно поглядывал на нас. Девушкам пришлось сесть в первые ряды. Это было отвратительно. Однако мне кажется, что у всех девушек, кто сидел там, в трусах стало мокро. Черт, я подозреваю, что ради того это все и затевалось!