Евгения Кретова - Альтераты - миссия для усопших

— Это Абас, хозяин Нижнего мира…

Лерка не знала, что это могло означать, но по интонации понимала — ничего хорошего.

— Какую чудную идейку ты мне подбросила, — прохрипел демон. Его тяжелая лапа легла на Дашкино плечо. Та еще ниже опустила голову.

Соня ахнула:

— Так это ты всё подстроила?!

Лера была готова закричать. Она открыла рот, широко, по-детски, но звук застрял в горле, она физически чувствовала, как распирает легкие от ужаса, как холодеют руки от понимания, что все — ложь. Невольно отступив назад, она почувствовала зловонное дыхание за спиной — мара подошла так близко, что Лера едва не натолкнулась на неё.

Путь назад, к проходу в дом по улице Фестивальной, был отрезан окончательно.

Дарья нахмурилась, искоса глянула на чёрную лапу демона.

— Ты обещал мне свободу в обмен на Врата, — тихо проговорила.

Она посмотрела на подругу — ледяной взгляд, тень сожаления и трусливой уверенности, что никто не узнает. Капелька презрения и осознания собственного превосходства.

У Лерки перестало биться сердце. Она часто слышала выражение — застыть соляным столбом или окаменеть в соль. Сложно было представить — как это. Звучало как-то нарочито сильно, неестественно. Перед глазами вставали окутанные сверкающими соляными кристаллами фигуры.

В жизни все оказалось прозаичнее.

Она стояла, дышала, смотрела, но больше не жила.

Холодная рука коснулась запястья. Соня.

Оказывается — единственная.

Такая родная. И ещё там, в лабиринтах странного, отраженного мира затерявшиеся Ромка и Гаша. Ждут помощи. Борются. Это — главное.

— Даша, почему?

Соня крепче взяла ее за руку, Дашка повела плечом, будто стряхивая нахлынувшую неловкость, подслеповато прищурилась.

— Я не хочу быть здесь. Он, — она кивнула на Абаса, всё ещё державшего каменную лапищу на её плече, — сказал, что может так устроить, что вернусь домой…

— Отсюда нельзя вернуться, нет такого способа, ты же знаешь, — простонала Соня.

Дашка посмотрела на нее с вызовом:

— Нет, не знаю, а ты?! Ты с чего взяла, что нужно смириться?! Я не должна была умирать…

— А она? — голос Сони дрожал. — Она должна умереть? То что случилось с нами — случайность, несчастный случай, жуткое совпадение, Даша, наша же с тобой неосторожность! А Лерку-то ты убиваешь! Осознанно, — она постаралась вложить в голос весь дар убеждения. — Даха, остановись, ты же не убийца!!!

Синицына сникла, снова пожала плечами:

— Это уже не важно. Мне, правда, жаль.

Мары вокруг оживились, словно почувствовали сигнал. Их движения стали более резкими, выпады — наглыми. Они играли. И ждали команды.

Какой?

— Что ты хочешь от меня? — бросила Лерка демону. — Ты сказал: врата будут закрыты. Врата — это ведь я сама, верно?

Тот оголил уродливые кривые зубы, рог уперся в костлявую чешуйчатую грудь.

— Врата сегодня будут закрыты, — удовлетворенно повторил Абас и плотоядно улыбнулся.

— Он не посмеет, — прошипела Соня, но в голосе её чувствовалось всё меньше уверенности.

Абас снова расхохотался: дым, из которого состояло его тело, вздымался, источая едкий серный запах.

— Я выполнила договор, отпусти меня, — проговорила Дашка, отводя взгляд от подруг.

Облако на груди Абаса распахнулось, каменная лапа протянула Синицыной короткий меч, с тёмной, покрытой мелкой черной зернью, сталью и тяжелой рукоятью.

Софья в ужасе ахнула:

— Дашка, не бери, не смей. Он же врёт, все, ему верить нель…

— Молча-ать, — зарычал демон, не дав ей договорить, серо-бурый туман кольцом перехватил ее горло. Афанасьева беспомощно захрипела.

— Не надо, пожалуйста, — плакала Лерка, бросаясь к подруге, но ослабить сумрачную удавку не получалось, пальцы царапали кожу, сизый туман рассыпался от ее прикосновений и тут же формировался вновь, все туже затягивая петлю. Соня стала бессильно оседать. — Отпусти её!!

Демон коротко и презрительно хохотнул, но позволил сумраку рассеяться.

Дашка уже стояла у мерцающего полога, того самого, несколько минут назад пропустившего Лерку. Равнодушно посмотрела на сгорбившуюся на полу Соню, приготовилась, занесла меч над головой, готовая разорвать пелену. Тень Гришки с той стороны метнулась в сторону.

— Дашка, не смей, — из последних сил, превозмогая боль и кашель, хрипела Сонька.

— Да пошла ты, — коротко бросила Синицына и опустила меч.

Хрупкая завеса дрогнула. Из образовавшегося разрыва хлынул серебристый свет, мягкий и теплый, будто сотканный из тумана.