Евгения Кретова - Альтераты - миссия для усопших

— В той квартире, судя по всему, сейчас никто не живет…

— Оно и понятно, — отозвался Санек.

— … думаю, надо забраться в нее, собрать все осколки и сжечь нафиг…

Он оценивающе посмотрел на друзей.

— Что бы это за нечисть не была, там воняло сыростью и гнилью. Огня оно боится.

Четверо парней и девушка в розовой куртке неспешно шли мимо пустого дома. Заколоченные и вывороченные ставни смотрели им вслед печально, а в глубине темных коридоров мелькали сине-зеленые огни, словно отблески вечной битвы.

— Жуткое место, — вздохнула девушка. Ей не ответили. Парни сосредоточенно поглядывали по сторонам.

Парень в оранжевой куртке, обойдя припаркованный на тротуаре автомобиль, свернул к подъезду. Скрипнула дверь, пахнув на незваных гостей душным теплом, сыростью и ароматами ужина.

— Ромыч, надо проверить, нет ли соседей, — парень в очках с золотистой оправой приостановился у ниши с голубыми почтовыми ящиками. — Спалимся.

— Какой этаж?

— Второй, дверь налево, — отозвался тот, что в оранжевой куртке, которого назвали «Ромыч».

Рыжеволосый верзила тут же метнулся на второй этаж, перескакивая длинными нескладными ногами через три ступеньки. Вернулся через несколько минут:

— Тут двери, как в кладовке, все слышно. Вернее, ничего не слышно, все спят, — он подмигнул девушке в розовой куртке.

Все пятеро, стараясь не шуметь, двинулись наверх.

Узкая затоптанная лестничная клетка. Роман заметил на ней следы их сегодняшнего посещения: отпечатки протекторов ботинок на сером кафеле, мелкая стружка зеркал. Больше следов не было. Никто не приходил.

Осторожно отодвинул бумажку с синей печатью, которую они с Лерой второпях не приклеили на место, оглянулся на ребят:

— Ну, что, все готовы?

— Готовы, — прошептали все, доставая из карманов плотные белые пакеты для строительного мусора. Агафья шумно шмыгнула.

— Гаша, твоя задача — держать дверь приоткрытой. Не открытой настежь, чтобы не привлекать внимание соседей, а приоткрытой. Помнишь?

Та еще раз кивнула, сняла перчатки, положила в карман.

— Двинули, — скомандовал парень в оранжевой куртке и нажал рычаг двери.

Парни, следуя гуськом, ушли вглубь коридора. Гаша слышала, как шуршит битое стекло под их ботинками. Она встала на входе, вцепилась в ручку, надавила так, чтобы язычок был всегда внутри. Напряженно прислушалась.

Доносились приглушённые голоса парней. Горыныч тихо матюгнулся. Шелестели пакеты: Гаша понимала, это ребята собирают в них осколки. Собрать их все. Вплоть до мельчайшей пыли, застрявшей у плинтуса — вот их задача на сегодня. Потом они вынесут это к гаражам и сожгут.

— Придется мебель поднимать, — услышала она, — вся эта мелочь впилась в палас.

— Будем палас сжигать? — голос Пашки. С сомнением. Гаша хотела крикнуть, что так нельзя. Но кричать нельзя — она у входа.

— Кстати, это вариант, — Санёк, эпичный парень с фиолетовой шевелюрой.

— Да мы здесь шум поднимем. Прикиньте, мебель двигать в пол-одиннадцатого ночи, когда все спят. Да ещё и в квартире, которая должна быть пустой?! — возмутился Пашка громким шёпотом.

Гаша почувствовала лёгкое прикосновение к руке, которой удерживала дверь. Мельком взглянула и пискнула: черное туловище, огромные лохматые лапы — чёрный паук размером с кулак хищно шевеля жвалами, уставился на неё глазами-бусинками.

— Ма-ама! — коротко взвизгнула она, отдёрнув руку и отпрыгивая вглубь коридора. Раздался гулкий хлопок: дверь закрылась.

В надвинувшейся тишине, раздался голос Пашки:

— Это что было?

— Гаша?

Четверо ребят, оставив пакеты с собранным в них стеклом в спальне, бросились к выходу, но столкнулись только с тишиной.

— Где она?

— Драпанула, может? — разочарованно протянул Санёк.

Ромка озадаченно почесал затылок:

— А чёрт ее знает, — пробубнил.

Он подошел к двери, дернул рычажок, оглянулся на парней — в глазах замер испуг:

— Заперто.

Санька и Горыныч полезли проверять, дергали ручку, толкали плечом — всё бесполезно. Ромка прислушался: издалека отчетливо доносился женский визг, отчаянный и протяжный.

— Гаша! — догадка пронеслась в голове.

Нырнули в проход напротив входной двери, помчались на шум, уже не разбирая дороги, через большой зал с упирающимися в синеву потолков барельефами, через сумрачную серость массивной колоннады. Ромка понимал, что они уже ТАМ. Цеплялся сознанием за приметные повороты, углы, пыльные вычурные канделябры, запоминал дорогу обратно.