Евгения Кретова - Альтераты - миссия для усопших

Лерка посмотрела на Гашу:

— Дед, высокий такой, с окладистой бородой. Глаза светлые, ясные. Знаешь такого?

Гаша пожала плечами:

— Ну, на деда моего похоже.

— Вот он на это место показывал. Видно, там что-то важное хранится.

Родственница смотрела на нее исподлобья, улыбалась недоверчиво.

— Твоя мама сказала, что у тебя не все в порядке с головой, но я не думала, что до такой степени, — пробормотала. — Дед умер два года назад.

— Тогда откуда я знаю, что его звали Назар, как он выглядел — знаю?

— Мама упомянула где-нибудь…

— И что похоронили вы его в светлой рубашке, новой, воротник ему жмет, потому что мал?

Гаша насторожилась.

— Откуда я знала, что здесь, за комодом, тайник его? — Лерка засунула руку вглубь щели, чуть левее того места, где крепилась оторванная плаха. Рука нащупала твердый предмет в мягкой тряпице. Девушка аккуратно потянула за ее край и вытащила наружу пыльный сверток бурого цвета.

Гаша ахнула.

Лерка, положив сверток между ними, подцепила ногтями плотно завязанный узел, отдернула тряпку: перед ними оказалась потемневшая от времени жестяная коробка.

— Откуда? — прошептала Гаша.

— Открывай. Это дед Назар для вас прятал, на черный день. Видимо, он наступил.

Гаша дрожащими пальцами приподняла крышку: несколько плотно затянутых свертков. Девушки развернули один из них — по старой газетной вырезке рассыпались золотые червонцы. Лерка присмотрелась к надписи: «Александр III».

— Царские червонцы? Откуда? — она посмотрела на родственницу.

Та только неуверенно пожала плечами:

— Мама рассказывала, дед вроде как из графьев был. Бабушка, говорит, их с братьями от голода спасла, продав серёжку с изумрудом. Я не верила никогда — откуда у нас такая…

— А что в остальных свертках?

Плотная коричневая бумага подалась легко, открыв девчонкам сокровища: старинное колье с аметистами, длинную серьгу с деформированным ушком и крупным, закрепленным лапами ящера, изумрудом.

— Стой! — они бежали по бесконечному лабиринту: зеркала в тяжелых рамах, высокий сводчатый потолок и сквозняк, запах сырости и прогнившей плоти.

На счет последнего все было более-менее ясно — тошнотворно-сладкую вонь источало тонконогое существо. Оно волокло их, неистово вырывающихся, по каменным плитам. Они видели там, за белеющим еще в темноте просветом, побледневшее лицо Сониной матери, ее потускневший взгляд и оседающую фигуру. Соня кричала до хрипоты, задыхаясь от бессилия. Пока существо, тащившее их, не свернуло. Тогда крошечный квадратик света исчез. Как и надежда.

Сонька взвыла, изогнулась, с силой пнула чудовище по костлявой пятке. Тот попробовал перехватить ее за щиколотку, наклонил морду, но получил кулаком в челюсть. Слюнявая пасть хрустнула, чудовище рассвирепело. Дикий рык, бросок на девушку.

Она била носком по его ногам, неистово царапаясь.

— Дашка, помоги!!!

Дарья, которую чудовище выпустило из вида, сосредоточившись на Афанасьевой, сидела у стены, поджав разбитые коленки к подбородку, сцепив руки в замок до синевы, до хруста в суставах и подслеповато улыбалась: очки где-то потерялись. Но не шевелилась, наблюдала за схваткой со стороны.

— Дашка, да что с тобой?! — хрипела Сонька, когда монстр прижал ее к полу так сильно, что потемнело в глазах. Ее словно на вертел насаживали — боль от поясницы до основания черепа не давала дышать. Руки оказались прижаты над головой. Афанасьева билась, извивалась всем телом, уворачиваясь от монстра, понимая уже, что помощи ждать неоткуда.

— Да-аха, — крикнула она из последних сил.

Монстр склонился над ней, широко раскрыл зловонную пасть. Узкие и острые, будто бритвы клыки оказались в нескольких сантиметрах от её лица, когда по каменным плитам пробежала тонкой лентой позёмка, пробрав Софью до костей ледяным холодом.

Чудовище замерло, настороженно уставилось в темноту, тонкая шея конвульсивно содрогнулась. Софья, собрав последние силы, изорнулась, пнув носком по колену хищника.

Существо отпрянуло, готовое снова броситься на неё. Из пасти вырвался душераздирающий рык, девушку обдало гнилостным дыханием, а в следующую секунду, опасливо оглядываясь, животное умчалось вглубь катакомб, в противовположную от изморози сторону.