Ольга Пустошинская - Перстень с чёрным агатом

— Хорошо, Глеб. Жду в зале прилёта.

Я смотрел на проплывающие мимо самолёты, огромные, глянцевые, похожие на гигантских акул. Потрогал перстень в кармане — на месте ли? Опять не сдержал обещание, но ладно… Семь бед — один ответ, зато Димка будет здоров.

Анну я узнал сразу. Невысокая, худощавая, с короткой стрижкой, она стояла возле табло и внимательно разглядывала каждого проходящего мимо мужчину.

Я приблизился:

— Здравствуйте… Я Глеб.

Несколько секунд мы рассматривали друг друга.

— Ну здравствуй, Глеб… Я думала, ты старше, а ты совсем молодой.

Я нащупал в кармане кольцо, вытащил его:

— Вот, возьмите…

Анна странно посмотрела на перстень, не торопясь забрать его.

— Да, это он… Я всё думала, может шутка какая-то, розыгрыш. Думала, приеду в аэропорт, а там нет никого. Посмеюсь над собой и домой уйду. — Она осторожно взяла кольцо, но не надела, а убрала в сумку, висевшую через плечо.

Я прислушался к своим ощущениям — правильно ли поступил, не пожалею ли? — и не почувствовал никакого разочарования, только удовлетворение, как от выполненной тяжёлой, но очень нужной работы. Значит, всё правильно.

Никаких дел у меня в Тюмени больше не было, я поправил сползающую лямку рюкзака, виновато улыбнулся и сказал:

— Простите, если сможете, Анна Никитична, честное слово, не хотел… До свидания, пойду я…

— Куда? — подняла Анна удивлённые глаза.

— В зале ожидания перекантуюсь или в хостеле, а завтра домой.

— Ну вот ещё! «В хостеле»! Сейчас вызовем такси и поедем ко мне домой, поужинаешь, отдохнёшь…

Я стал испуганно отнекиваться. Эх, надо было сказать, дураку, что гостиницу забронировал, но теперь поздно.

— Да ты боишься, что ли? — улыбнулась Анна.

— Ничего не боюсь… Ладно, но за такси сам заплачу, — вздохнул я.

— Проходи, будь как дома. Ванная вот, если надо умыться, — указала Анна на дверь в узком коридоре.

— Спасибо. А я думал, вы с сыном живёте. — Я бросил рюкзак на пол и вошёл в комнату.

— Нет, у сына семья.

Квартира у Анны небольшая и очень чистая, каждая вещь на своём месте, на мебели ни пылинки. Раскладное кресло застелено свежим бельём. Лукавила Анна Никитична, когда говорила про розыгрыш. Ждала, по всему видно, что ждала.

Я прошёл в ванную, такую же маленькую и сверкающую, как и вся квартира, ополоснул лицо и руки. Из кухни донеслись звуки закипающего чайника и звон посуды — хозяйка накрывала на стол.

— Глеб, иди сюда, — позвала она, помоги порезать хлеб.

— Помогу, но есть не буду, — заранее предупредил я.

Анна замерла с ножом в руке:

— Почему?

— В самолёте поел, я не голодный.

— Перестань, знаю я, как там кормят… булочка какая-нибудь со стаканчиком кофе. Разве это еда для здорового парня? Ты у меня в гостях, слушайся, не то обижусь.

Вздохнул про себя: и так мы с Макаркиным её обидели, и стал нарезать хлеб. Хозяйка права: булочкой сыт не будешь, а в буфете в московском аэропорту я только поглазел на цены и ушёл ни с чем — всё было очень дорого.

Анна Никитична угощала рагу с баклажанами, мясом и картошкой, салатом из помидоров и яблочным пирогом.

— Так что у тебя случилось, Глеб? — спросила она и пристально посмотрела мне в лицо.

Я отвёл глаза, не выдержав внимательного, даже испытывающего взгляда, и отложил вилку.

— Влюбился. Она самая лучшая девушка: добрая, красивая, умная… Мне очень хотелось сделать ей подарок, но не было денег. И тогда появился этот голос. Он подначивал украсть серьги из магазина… и ещё много чего. А вчера ночью… — Я мучительно покраснел, даже уши запылали.

— Не рассказывай, если не хочешь, Глеб.

— Да вы всё равно узнаете, уж лучше сам. Вчера ночью мне показали мою будущую жизнь. Там я был директором крупного предприятия, и Катя — моей женой. Дом на берегу моря, яхта, вертолёт, про автомобили и говорить нечего, их как сковородок. В общем, я пожалел, что проболтался вам про перстень. Думал: что за кретин, кто меня за язык дёргал… И решил не отдавать кольцо, а с вами что-нибудь сделать, чтобы не донимали. — Я не смел поднять глаз на Анну, так было стыдно. — А потом увидел себя со стороны и испугался. Игорь Макаркин вёл себя точно так же… он хотел задушить меня и отнять перстень, ни перед чем не остановился бы. И я позвонил вам.

— Ты молодец, Глеб, — после недолгого молчания сказала Анна Никитична. — Перстень и не таких ломал. Мать говорила, мало кто может им владеть и не натворить беды.

— Она очень настаивала вернуть кольцо. Верни Анке, верни Анке…