Жан-Кристоф Гранже - Черная линия

— По крайней мере, это не связано с наркотиками?

Марк не ответил. Он смотрел через стекло на конверт в руках Алена. Удивительно! Он пришел на почту, как приходил каждое утро, но при этом ожидал письма не раньше, чем двадцатого апреля.

А сегодня всего лишь пятнадцатое, а письмо уже пришло.

Конверт, запечатанный в пластик, со штампом «экспресс-авиа».

— Что там внутри? — спросил почтовый служащий.

— Понятия не имею.

— Это опять из Малайзии. — Ален нагнулся, осмотрелся, потом прошептал, приблизив губы к стеклу: — Ваша история попахивает неприятностями…

Марк хранил молчание. Ему безумно хотелось перескочить через перегородку и выхватить письмо.

— С тех пор как вы зарегистрировали этот адрес для корреспонденции «до востребования», вы получили всего три письма. И все из Малайзии. Что это значит?

— Не берите в голову, Я могу взять письмо? Служащий сделал вид, что не хочет отдавать конверт.

— А как поживает ваша подруга?

— Моя подруга?

Ален улыбнулся, глядя на застигнутого врасплох Марка. Потом прочел имя адресата на конверте:

— Элизабет Бремен. Ваша подружка, вроде бы прикованная к постели. Которая получает письма только из Малайзии.

— Она там неплохо провела время, — придумал на ходу Марк, сообразивший наконец, что дело поворачивается нежелательным образом. — Она студентка экономического факультета.

— А ее бедро?

— Ее бедро?

— Несчастный случай. На волейболе.

Марк никак не мог сосредоточиться на вопросах Алена. Мысли его бурлили. Значит, Реверди каким-то образом сумел послать ему письмо экспресс-почтой, минуя тюремный контроль. Что же скрывается в этом конверте?

— Она поправляется, — сказал он наконец, сделав над собой усилие. — Но ей придется еще долго лежать. Вы мне отдадите мое письмо, черт побери?

Ален напрягся. Медленно, словно против своей воли, он положил запечатанный в пластик конверт в крутящийся лоток возле окошечка.

— Это ей нужно для учебы, — улыбнулся Марк. — Не берите в голову.

Он схватил конверт. Ему в глаза сразу бросился адрес отправителя вверху слева:

Джимми Вонг-Тет-Фат

7-й этаж, Висма Хамза-Квонг Хинг

№ 1, Лебох Ампанг

50 100 Куала-Лумпур, Малайзия

Это имя он помнил — адвокат Жака Реверди. Теперь переписка пойдет через него — наверняка, чтобы обеспечить сохранение тайны.

Марк вышел из почтового отделения в состоянии близком к помешательству. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сорвать зубами клейкую ленту с конверта прямо на тротуаре.

Он добежал до дома, прижимая это сокровище к сердцу.

Канара, 10 апреля 2003 г.

Дорогая Элизабет!

Ты принимаешь правила нашей сделки, и я этому рад. Значит, до того, как я возьму слово, говорить будешь ты.

Ты поняла: мне нужен залог.

И это будет залог алого цвета.

Существует перевод Библии, который принято называть «Иерусалимской Библией», и один кусок иа этого перевода меня всегда поражал. Речь идет о девятой главе книги Бытия, стихи с первого по шестой. Без сомнения, эти цифры ничего не говорят тебе: там просто рассказывается, как закончилась история Ноя и его ковчега.

У всех в памяти остался положительный образ этого персонажа, который вернулся, приведя с собой по паре каждой твари, чтобы снова населить Землю.

Но истина более жестока: Ной вернулся с пропитанием для людей. После потопа гнев Яхве утих. Род человеческий может выжить, но только для этого надо принести в жертву животных. Вот какую милость даровал Господь: отныне люди могли убивать животных и питаться ими.

Но Яхве сделал одно важное уточнение: людям запрещено пить кровь, кровь принадлежит «Ему». Это характерно для всех религий: кровь неизменно льют на алтарь, и никто не имеет права прикасаться к ней. Потому что кровь, и об этом ясно сказано в «Иерусалимской Библии», является душой плоти. А душа принадлежит Богу.

Почему я рассказываю тебе все это? Потому что эта идея соответствует глубинной истине. Покажи мне свою кровь, и я скажу тебе, кто ты…

Достаточно будет нескольких вопросов. Ответь на них точно, и в обмен я открою перед тобой двери своей души.

В первом письме ты писала, что тебе двадцать четыре года. Я не думаю, что ты пережила множество любовных приключений. Но полагаю также, что ты уже не девушка. Ты уже занималась любовью, Элизабет? Сколько тебе было лет? Помнишь ли ты ту, первую ночь?

Мне не нужны сентиментальные подробности. Меня интересует лишь одно: смотрела ли ты после полового акта на следы, оставленные тобой на простыне? Бросила ли ты украдкой, почти что рефлекторно, взгляд на эти частицы тебя самой, навсегда отторгнутые от твоего тела?