Жан-Кристоф Гранже - Черная линия

Она улыбнулась — верхняя губа у нее выдавалась над нижней.

— Конечно. Но совершенно понятно, откуда вы черпали вдохновение.

Кровь застыла у Марка в жилах.

— Что вы имеете в виду?

— Этот убийца-ныряльщик, которого арестовали в Малайзии: вас ведь вдохновил Жак Реверди, верно?

От одного упоминания этого имени у него все внутри сжалось. Как он мог подумать, что никто не заметит сходства?

— Если вы боитесь Реверди, — продолжала Рената, — то скоро от него останется только воспоминание.

Толстуха подтолкнула к нему какую-то газету:

— Это сегодняшний номер «Монд». У Реверди больше не осталось никаких шансов избежать высшей меры. Его адвокат покончил с собой.

Он чуть не упал со стула. Материал занимал левую колонку газеты, на первой полосе. Он пробежал глазами только несколько первых строк. В прошедшие выходные Джимми Вонг-Фат повесился в имении своего отца, в Камерон-Хайлэндс.

Он еще не понимал, как следует отнестись к этому известию. В мозгу проносились вспышки воспоминаний. Бабочки. Оранжереи. Лицо Вонг-Фата — отца, испещренное тенями насекомых, его крик: «Я хочу, чтобы он умер!»

Ему в нос ударил опьяняющий запах мускуса. Рената склонилась над ним.

— Если немного повезет, — проговорила она тихим, низким голосом, — мы смогли бы выпустить книгу к моменту казни…

Марк отшатнулся, стряхнул с себя леденящее оцепенение. Он догадывался, почему адвокат свел счеты с жизнью. Реверди обозлился на него и, без сомнения, отказался от его услуг. Развратный папенькин сынок рассчитывал на «инициацию», а вместо этого вызвал гнев своего клиента. А у этого гнева была одна-единственная мотивация: отсутствие известий от Элизабет.

Ее предательство.

Он не сомневался: ответственность за это самоубийство лежала на Реверди. Он мог убивать на расстоянии. Через стены своей тюрьмы. Хватит ли у него сил, чтобы достать его, Марка?

Он отодвинул журнал к своей собеседнице:

— Мне очень жаль, Рената. Я не стану писать эту книгу.

Через неделю он передумал.

Рената звонила ему раз десять. Она повысила предлагаемый гонорар до пятидесяти тысяч евро. Поразительная сумма: Марк ни разу не получил больше десяти тысяч за свои книги. Невероятный гонорар свидетельствовал о том, какие надежды возлагала издательница на будущий бестселлер.

Но на его решение повлияли не деньги.

В течение нескольких дней он пристально изучал информацию о Реверди: после самоубийства Вонг-Фата новостей стало гораздо больше. Он прочел все статьи, все заметки. Он связался со знакомыми корреспондентами и журналистами в Куала-Лумпуре, и словом не упомянув им о том, что сам побывал в Малайзии.

Он даже составил своего рода «мини-досье» на Джимми и раздобыл сведения о его последних часах. Адвокат вернулся к своему отцу, на высокогорье Камерон-Хайлэндс в воскресенье, 8 июня. Повесился он в помещении склада. — Марк прекрасно представлял себе этот склад, заполненный бабочками, скарабеями, скорпионами. Кошмарное место для кошмарной смерти. Он не оставил никакой записки, и никому не удалось найти документы, подготовленные им для защиты Жака Реверди.

Из прочитанного Марк узнал также, что несколькими днями раньше в Канаре был убит начальник службы охраны, некий Раман. По данным малайзийских журналистов, против ныряльщика имелись основательные улики, но никаких доказательств не нашли. Еще один поступок, совершенный в приступе гнева? Нет, в тот момент Жак еще не имел ни малейших оснований заподозрить предательство Элизабет. Более того, Марк вспомнил, что еще 3 июня он предупредил Элизабет о предстоящем «скандале» в тюрьме. Стало быть, он знал о предстоящем убийстве Рамана. Знал, потому что сам и убил его?

Но не это было главным в полученной информации. Жак Реверди не просто шел навстречу смерти: он бежал к ней. Он отказался взять нового адвоката и, как писали «Ньюс страйтс тайме» и «Стар», замкнулся в полном молчании, совершенно не поддававшемся объяснению. Он общался только со служителями культа, посещавшими тюрьму, — с имамами и мусульманскими проповедниками. А тем временем предварительное следствие заканчивалось. И его выводы не оставляли никаких сомнений в полной виновности Реверди.

Следовательно, Марк мог больше не бояться этого чудовища. Совершенно невероятным представлялось также, что он каким-то образом узнает о жульничестве с фотографией. Погрузившийся в молчание, окруженный правоверными мусульманами, Реверди отныне и навсегда был отрезан от внешнего мира.