Жан-Кристоф Гранже - Черная линия

Жак

Марк закрыл компьютер и сумку, потом спустился на первый этаж. Стояла ночь. В холле никого не было. Охранник спал в уголке. Он тихо вышел и сел в машину.

Он уезжал, как вор.

Похититель секретов.

Спустя два часа, в свете утренней зари его взору предстал Хурабури. К городу вплотную подступал мангровый лес. Низенькие домики под деревьями словно соскальзывали к воде. В конце главной улицы Марк увидел нужное ему агентство. Было всего семь часов утра, но солнце, казалось, уже прожигало город насквозь.

Марк записался на экскурсию, отправлявшуюся в восемь. Его тут же усадили в автобус вместе с другими иностранцами, они подходили маленькими группками, невыспавшиеся, растерянные.

Среди них были шведы, немцы, американцы и тайцы. К счастью, ни одного француза: Марк боялся, что ему придется распространяться о цели своей поездки. В то же время он не мог отделаться от странного ощущения, что его секрет всем заметен, словно родимое пятно на лице.

Причал находился в нескольких километрах. Их ожидал большой катер, белый и гладкий. На борт они поднимались под грозовыми тучами. Марк вспомнил, что хозяин конторы по прокату автомобилей предупреждал его о буре. Однако, пока кораблик скользил по заболоченному заливу, тучи рассеялись. Когда они вышли в море, солнце сияло с прежней силой. Муссон откладывался.

Устроившись на корме, Марк размышлял над постскриптумом послания Реверди. Своего рода дополнительное указание:

Лиз, любовь моя, когда будешь искать Комнату Чистоты, когда пойдешь через лес, не забывай наблюдать, замечать вокруг каждую деталь. Ближе к Комнате тебя будет ждать еще один знак. Нечто, без которого ничего не получится…

Вспомни о «Вехах, что Парят и Множатся». В джунглях ты должна будешь заметить еще одно движение. Дыхание, трепет, которое возвестит тебе о приближении к Комнате…

Ритуал живет, любовь моя. Он никогда не умирает. Ищи движение среди растений, и ты найдешь Комнату…

Марку не понравился намек на Вехи, которые чуть было не погубили все его расследование. Он не был готов еще раз столкнуться с загадкой из растительного или животного мира. Что имел в виду Реверди? Скопление насекомых? Полет птиц? Реку?

Он предполагал, что убийца связывает свой ритуал с лесом и рассматривает его как один из элементов природы. Живое, органичное действие, вписывающееся в биоритм джунглей. Может быть, он считал свой ритуал условием, необходимым для сохранения равновесия между флорой и фауной?

Марк вспомнил об одном серийном убийце в США, Герберте Маллине, который думал, что убийствами можно предотвратить землетрясения, и изучал степень загрязнения воздуха по внутренностям своих жертв.

Через два часа они добрались до Кох-Сурина. Изумрудный остров на фоне ослепительной синевы. Все выглядело совершенно первозданным. Никаких следов человека.

Однако, ступив на землю, Марк ужаснулся. Пляж наводняли сотни туристов — в палатках, под деревьями. Они копошились, как тараканы, множились, оскверняя красоту, которой вроде бы восхищались,

Марк успел заранее навести справки и знал, что Кох-Сурин считается национальным парком. Любое строительство там запрещалось. Стало быть, тайские предприниматели, открывшие там гигантский кемпинг, обошли закон. В нескольких деревянных домишках предоставлялся минимальный набор услуг. На одном из них красовались написанные от руки вывески: «ДАЙВИНГ», «ВСЕ ДЛЯ ПОДВОДНОГО ПЛАВАНИЯ». Нет никаких сомнений, Реверди работал здесь инструктором по дайвингу…

Он взял с какого-то прилавка карту острова и предоставил своим спутникам выполнять программу экскурсии без него; они уже примеряли маски и ласты, предвкушая «дайвинг-тур».

Остров Кох-Сурин представляет собой кусок земли, по форме напоминающий земляной орех, длиной не более двух километров. Марк вполне успевал обойти его до вечера и присоединиться к группе перед отъездом. Он пошел по пляжу на восток, перешагивая через огромные корни мангровых деревьев, потом углубился под пальмы. Тут же, у края холма, он обнаружил тропинку, по которой можно было идти вдоль берега под покровом леса.

Одиннадцать часов утра. Лес дрожал переливами света и тени. Листья и лианы выбалтывали свои секреты солнечным лучам. Иногда далеко внизу можно было увидеть море. Цвет волн менялся в каждой бухточке. Прозрачные настои бирюзы или нефрита. На глубине пятна мятного или лавандового цвета приобретали густоту гуаши.