Кейт Уайт - Подвал

Совершенно естественным образом всплыло воспоминание о сестре. Кристаль не покидала ее. Эта тень, которая ничуть не нуждалась в свете, неотступно следовала за ней по огромным заснеженным пространствам.

Горячее дыхание собак успокоило Анжелу. Их взгляды казались безразличными, но она чувствовала, что они реагируют на любое ее движение, на любое произнесенное шепотом ласковое слово. Согревшись в окружении мохнатых животных, сейчас она испытывала желание оказаться в объятиях Бальдра. Сбившись в кучу вокруг этой странной пришелицы, которую они уже признали за свою, хаски позволяли гладить и трепать себя, даже хватать поперек туловища, как покорные кошки в бесцеремонных детских руках. Возможно, они предвкушали пробежку. Под их дружелюбными взглядами Анжела совсем расслабилась и даже сказала себе, что, может быть, Кристаль никогда больше не покажется.

Анжела вдруг до такой степени ощутила жажду жизни, стремление использовать каждый из оставшихся дней на всю катушку, что подумала: теперь уже ничто не помешает ей повзрослеть. Стать твердой и решительной. Эта уверенность возникла по какой-то необъяснимой причине — точнее, даже без всяких видимых причин.

Она подумала: «Я глупа! Все во мне хрупко, словно кристалл. Школьный врач мне это постоянно повторял. Я думала, что он говорит о теле, но он опасался за мой внутренний мир. Никто и ничто не согреет меня, если я сама этого не сделаю. Кристаль умерла. Но я — я жива! В тот день, когда я увидела тебя мертвой, дорогая сестричка, я и сама как будто застыла навсегда… Утрата, боль… Я превратилась в сплошной поток слез. Я стала призраком Кристаль. И отец…»

Анжела встала, отчего собаки беспокойно завозились. Она прикрыла дверцу собачьей клети и пошла взглянуть, как себя чувствует Сонаргольт.

Она не смогла удержаться от смеха, перехватив недовольный косой взгляд кабана. Поистине он был чересчур темным пятном среди этого удивительного белого мира. Если собаки не нарушали окружающей гармонии, напротив, были ее частью, то огромный неуклюжий кабан находился с ней в явном противоречии. Он смотрел на Анжелу так, словно его раздражало ее присутствие.

«Да что же это такое, боже мой? — подумала Анжела, резко отворачиваясь. — Какое отношение имеет этот свин к той новой, сияющей жизни, которая меня ожидает?»

Завтра будет зимнее солнцестояние, а после него день начнет удлиняться. Свет вернется в мир. От этого и у нее прибавится сил. Здесь, как нигде, благодаря владычеству природы чувствовалась гармоничная связь физического и духовного начал. Чья душа с ней говорит? Хотя… каждый может слышать голос только своей души, не так ли?

«А что, если Кристаль — моя душа? Кто знает?.. Все взаимосвязано… Правое полушарие мозга управляет левой частью тела, и наоборот. Может быть, и весь мир устроен по такому принципу? Земля разделена на север и юг, человеческое тело — на левую и правую стороны… Что означает этот крест?.. Я потеряла свой север так легко… Эта асимметрия играет со мной злые шутки… Пересечения так естественны. В нас живет потребность слияния, стремление распахнуть объятия, чтобы с кем-то соединиться… Стать единым целым с кем-то — значит преодолеть свою асимметрию. Может быть, душа — это и есть такое единство? Иначе зачем двое должны стать одним? Кто моя вторая половинка? Бальдр Нежный или Имир Прекрасноволосый? Мы должны были встретиться, одержимые своими двойниками… Что, если Бальдр любит во мне Кристаль?.. А меня бросит здесь одну, на произвол великой зимы…»

Хозяин дома наконец вернулся, принеся вечер на подошвах своих сапог. Он нашел свою гостью сидящей за столом перед стопками книг. И он, и она выглядели одинаково усталыми.

Анжела с любопытством следила за каждым движением Бальдра. Очистив от снега освежеванную тушу оленя, он разрезал ее на куски. Натерев каждый кусок смесью трав, которую высыпал из старинной аптекарской банки в каменную ступку и тщательно растер, он принялся жарить мясо над очагом, изредка поливая его какой-то ароматной настойкой. Сидя на дальнем от очага конце стола, Анжела неотрывно смотрела на стальную решетку над огнем.

Наконец Бальдр вылил на куски мяса последние капли настойки, напоследок еще немного размяв готовящееся жаркое, поднял глаза и взглянул на Анжелу. Та улыбалась. Ее собственные щеки казались ей круглыми до неприличия. Мужчина и женщина обменялись жестокими заговорщицкими улыбками, словно наемные убийцы, чувствующие, как от совершенного злодеяния в них нарастает физическая тяга друг к другу.