Кейт Уайт: Если бы красота убивала

Кэт Джонс относилась к тому типу женщин, которые получают в этой жизни все, что хотят. В случае Кэт это означало прекрасную работу, а именно должность главного редактора одного из крупнейших женских журналов, великолепный дом на Манхэттене и сексапильного красавчика мужа, который к тому же и сам сделал неплохую карьеру. Мало того: идя по жизни, Кэт как-то ухитрялась попутно заполучать многое из того, чего хотят другие женщины, например, их потрясающие вещицы и их сексапильных мужей. Сами понимаете, такую женщину трудно не возненавидеть. Так что когда ее безупречно налаженная жизнь стала разваливаться на куски, у меня очень даже могло возникнуть желание уткнуться ночью в подушку и от души посмеяться. Но я этого не сделала. В отличие от многих других (а я уверена, что таких было немало) я не обрадовалась ее горю, а бросилась на выручку. Почему? Возможно, потому, что она мой работодатель, и еще потому, что мы с ней в некотором роде подруги. Но главным образом потому, что мне как журналистке, пишущей на криминальные темы, до смерти опротивели истории, которые начинаются с трупа и заканчиваются раздирающими сердце страданиями.

Я прекрасно помню, как началась вся эта заварушка. Дело было в начале мая, воскресным утром, вскоре после восьми. Мы с Кайлом Коннором Макконахи — тридцатичетырёх-летним специалистом по банковским инвестициям и яхтсменом-любителем — лежали в моей двуспальной с кровати в положении «ложка в ложке». Я чувствовала, как он возбуждается, и старалась не сделать ничего такого, что могло бы спугнуть хрупкое очарование момента. Это было наше шестое свидание, но только второе из закончившихся постелью, и хотя обед вчера вечером был великолепен, а секс — даже лучше, чем в первый раз, у меня почему-то неприятно сосало под ложечкой, как бывает, когда тебя угораздит втрескаться в парня, который, как ты вдруг открываешь, пуглив, как альпийская козочка. Я понимала, что допусти я хотя бы одно неосторожное высказывание, например, оброни я вскользь, что было бы неплохо провести выходные в очаровательной гостинице в Беркшире, и он рванет от меня с такой скоростью, что только пятки засверкают.

В тот самый миг, когда я почувствовала, что его рука приближается к моей правой груди, вдруг зазвонил телефон. Я машинально посмотрела на часы. Господи, всего только девять минут девятого!

Не знаю, какому идиоту приспичило позвонить в такую рань, но звонок вполне мог принять автоответчик. Для мамы, прохлаждавшейся сейчас где-то в Тоскане, было слишком рано, для бывших бойфрендов слишком поздно — кто-нибудь из них, случается, звонит мне спьяну по телефону-автомату из какого-нибудь бара на Четырнадцатой улице, но обычно это бывает часа в два ночи. Возможно, это звонил домовладелец, с него станется побеспокоить меня в несусветную рань из-за какой-нибудь ерунды — например, чтобы сообщить, что мой велосипед прислонен в подвале не к той стене.

Рука Кайла замерла на полпути.

— Будешь брать трубку?

— Нет, пусть сработает автоответчик, — сказала я, пытаясь вспомнить, не забыла ли я выключить громкость. Забыла — это выяснилось на четвертом звонке, который оборвался на середине, и из кабинета, расположенного прямо напротив спальни, донесся женский голос:

— Бейли! Бейли, если ты дома, ради Бога, сними трубку. Это Кэт, мне нужна твоя помощь. Бейли, ты меня слышишь?

Я застонала.

— Придется взять трубку.

Я выбралась из-под белого пушистого одеяла, приподнялась на локте и дотянулась до тумбочки, где стоял телефон.

— Слушаю.

Голос звучал хрипло, пришлось прочистить горло.

— Слава Богу, ты дома! — выдохнула Кэт Джонс. — Ужас, я с ума схожу, здесь что-то не так, мне нужна твоя помощь.

— Ладно, рассказывай по порядку, — говорю я спокойно.

Кому-то может показаться странным, что я не проявила большего сочувствия, но я знакома с Кэт семь лет и могу припомнить парочку случаев, когда она впадала в панику только из-за того, что в химчистке неправильно загладили складку на ее брюках.

— Это касается нашей няни, ну ты ее знаешь, Хайди.

— Что, она тоже уволилась?

— Бейли, мне не до шуток! С ней что-то случилось, я стучалась к ней в квартиру, но она не откликается.

— А ты уверена, что она там?

— Уверена. Я разговаривала с ней вчера, и она обещала, что утром будет у себя.