Кейт Уайт - Подвал

Тук-тук.

— Крестная? Я тебе принесла кое-какие вещи, чтоб было во что переодеться… мы ведь почти одного роста… Анжела?..

Расслабившаяся в горячей ванне Анжела не отвечала. Жозетта, немного подождав, постучала снова:

— Ты идешь с нами?..

Потом, должно быть, она заметила табличку, повешенную на ручку двери, и больше не задавала вопросов.

Блаженствуя в горячей воде после всех треволнений сегодняшнего дня, Анжела даже слегка задремала. Разбудил ее голос Альбера.

— Мадемуазель Анжела, все в сборе, не хватает только вас!.. Вы меня слышите, мадемуазель Анжела?.. Это Альбер! Только вообразите, здесь не подают спиртного! Можете себе представить? К счастью, итальянцы об этом знали — они привезли с собой несколько бутылок! Интересные дела, а?..

Одна мысль о том, чтобы слушать болтовню мажореток, разгоряченных каким-нибудь «розовым игристым», заставила Анжелу содрогнуться. Она хотела было ответить резкостью, но сдержалась.

— Мадемуазель Анжела?..

Наконец он все-таки убрался.

По прошествии еще нескольких минут ручка входной двери медленно повернулась.

Анжела замерла. Альберт что, решил вернуться? Паршивый мелкий мозгляк, не дождавшись приглашения, пытается самостоятельно проникнуть в номер. Надежно ли заперта дверь? Так или иначе, она была не слишком прочной. Анжеле показалась, что она слышит потрескивание дерева… Затем — тишина. Альбер (или кто-то другой) ушел.

Ощутив легкий озноб от этой абсурдной ситуации, она открыла кран с горячей водой и почувствовала, как блаженное тепло разливается вдоль ее ног. Даже если кто-то еще станет барабанить в дверь, услышав плеск воды, Анжела решила не реагировать. Разве что это будет прекрасный викинг… а почему бы и нет, в конце концов? Конечно, она ничуть не похожа на высокую белокурую северянку, но ведь и у субтильных брюнеток есть свой шарм… Нет? Нет. Никто больше не пришел. Анжела снова погрузилась в воду, сжавшись в слишком тесной ванне. Ее голова постепенно, миллиметр за миллиметром, соскальзывала все ниже, пока бортик ванной не оказался вровень с ямочкой у основания затылка. Равновесие на границе полярного круга.

Она подумала: «Вода. Столько воды со вчерашнего дня… Холодной или обжигающей. Снежинки, лед, пар. Почему вокруг меня столько воды? Я ни о чем таком не просила. Я просто хотела оставаться в нашем доме и, может быть, когда-нибудь решилась бы навести порядок в папином кабинете…»

Она посмотрела на пальцы своих ног, торчащие из воды у противоположного края ванны. Машинально отметила, что следовало бы накрасить ногти.

Настоящий международный девичник собрался на диванах цвета семги. Участницы потягивали вино с видом кинозвезд. Из общей массы девиц выделялся мощный торс Имира. Его глаза горели, мускулы были напряжены — он напоминал большого хищного зверя, неожиданно оказавшегося в раю непуганых домашних птиц.

«Хомячки, — подумал он. — Пухлые щечки, пустые глазки… Или течные морские свинки».

Он развлекался, представляя себе ревущего монстра, неожиданно появляющегося в центре салона. Или, еще лучше, белых медведей, набрасывающихся сразу с нескольких сторон на стаю перепуганных пингвинов. Потом заметил обращенную к себе прилизанную головку тюленя с тонкими жидкими усиками и стеклянными глазками-пуговками. Альбер за ним наблюдал. Увидев, что Имир это заметил, французский тренер приблизился к нему с двумя бокалами в руках:

— Шампанского?

— Я не чувствую вкуса.

— Вам не нравятся пузырьки?

— Нет, я потерял вкус и обоняние, еще в юности.

— Но ведь это ужасно!

— Не знаю.

— Нет-нет, это и вправду ужасно! У моей жены есть родственник, такой же, как вы. Совсем как вы! То есть, конечно, не такого крепкого сложения… Но он, как и вы, потерял вкус и обоняние. Да-да, я вспомнил, по-научному это называется «эносмия» и «агезия». Это редкие заболевания. Но вы знаете, старина, не стоит отчаиваться! Гораздо хуже приступ мигрени — как будто в голову вкручивают сверло! А потом, когда все проходит, ты как будто заново рождаешься! Понимаете, о чем я?

— Да, это счастье…

— Вы даже не представляете какое! Правда, тот родственник, о котором я говорил, двадцать лет прожил в Барбе. В один прекрасный день он, видимо, просто перестал выносить запах тамошних жареных сосисок…

Альбер хохотнул, но собеседник его не поддержал. Просто отвернулся и начал рассматривать салон.