Холли Седдон - Постарайся не дышать

– Сначала я… что было сначала? – спросила она саму себя. – Значит, так. Я пришла сюда побеседовать с доктором Хейнсом о его работе. Для статьи, которую пишу. И порасспрашивала его о тебе, но он смог сообщить не так уж много. Тогда я поговорила с бывшим мужем, Мэттом. Он полицейский. То есть, когда ты пропала, он еще не был полицейским: мы с ним одного возраста. Он не хотел особо глубоко копать, чтобы не возникли проблемы на работе, но кое-что все же нашел.

Она остановилась; странно было говорить вот так без остановки, точно болтливый радиодиджей. Будь это обычный разговор, собеседник задавал бы уточняющие вопросы вроде «а это кто?» или «что ты имеешь в виду?», но сейчас отвечать было некому, и оставалось только переходить к следующей фразе.

Она молча глядела Эми в лицо сквозь рой микроскопических пылинок, вспыхивающих в солнечном свете.

Тоненькие морщинки вокруг глаз выдавали ее возраст, однако в целом она выглядела так же, как пятнадцать лет назад. И слушала тоже как пятнадцатилетняя, – если, конечно, слышала, что ей говорят. Ей было тридцать, но без сопутствующего груза разбитого сердца, проблем на работе и болезней родителей.

– Так вот, Мэтт, – продолжала Алекс тем же приглушенным заговорщицким тоном, – дал мне кое-какую информацию о главных… э-э-э… подозреваемых.

Ее пронзила мысль, что сейчас Эми, наверно, впервые услышала слово «подозреваемые». При условии, что она вообще слышит – где-то там, на дне колодца. Помнит ли она? Ведь часть ее мозга работает… Есть ли шансы, что она когда-нибудь – и как-нибудь – назовет имя нападавшего?

– То есть о тех людях, – запинаясь, принялась она объяснять, – которые, по мнению полиции, знают, что произошло и почему ты здесь оказалась, – сама того не сознавая, она заговорила монотонно, нараспев, точно ребенка убаюкивала. – Полиция выяснила, что одному твоему соседу нравилось делать с детьми нехорошие вещи. Но тебе он навредить не мог: был слишком старый и слабый.

Лицо Эми не дрогнуло. Дыхание осталось размеренным и поверхностным. Спит она сейчас или бодрствует? И как это вообще можно определить?

– Еще они проверяли молодежный клуб, где ты бывала. Нашли одного товарища, который кое-что скрывал. Но с твоим делом он не связан.

Ничего. Глаза закрыты, кремовые веки абсолютно неподвижны.

– Когда тебя нашли, полиция сразу же… хм… арестовала Боба.

Она замолчала; дыхание перехватило в ожидании чего-то такого… впрочем, она сама толком не знала, чего именно. Эми дышала по-прежнему, и ее веки не отзывались ни малейшим трепетом. Алекс вдохнула и вдруг заметила в уголке левого глаза крохотную капельку. Слеза? Нет, глупо; в этом пыльном воздухе глаза, наверное, постоянно слезятся.

– Но его быстро отпустили. Поняли, что он ни в чем не виноват. Я с ним недавно встречалась, Эми. Он очень милый. И с такой любовью говорил о тебе и твоей маме…

Она вдруг поняла, что упомянула человека, о котором не хотела заговаривать раньше времени, но было уже поздно.

Веки Эми затрепетали. В этом не было никаких сомнений! Оба века чуть-чуть, самую капельку, дернулись; не сознавая, что делает, Алекс вскочила на ноги, с грохотом опрокинув пластиковый стул.

Шум привел ее в чувство. Она подняла стул, одернула кофту, поправила ремень на джинсах и снова уселась. Смущенно прочистила горло, вдохнула и, на секунду задержав дыхание, заговорила снова:

– Еще я говорила с твоей подругой Бекки Лимм. Приятная девушка. Работает в Лондоне, хочет стать журналистом. И я попыталась ей с этим немного помочь. Она сказала, что ты тоже хотела писать. Сочиняла потрясающие рассказы… – Она помолчала. – Эми, не хочу тебя расстраивать, но я должна это сказать. Хватит уже ходить вокруг да около. Мне известно, что перед тем, как на тебя напали, ты занималась сексом. Не с Джейком.

Тихое, ровное дыхание. Расслабленные веки.

– И я подумала, что ты могла встретить кого-то по дороге домой.

Никакой реакции.

– Ты пошла с ним куда-то, но потом ситуация изменилась.

Кончик носа Эми сморщился – самую чуточку, словно она пыталась согнать присевшую на него бабочку. Алекс неотрывно глядела ей в лицо. Вдруг рот Эми с каким-то чавкающим звуком открылся и закрылся. И снова открылся и закрылся, точно у рыбы, выброшенной на берег.

В следующую секунду кто-то рванул шторку, бокс заполнили возмущенные лица. И тогда она поняла, что кричит. Кричит во весь голос.

Я хочу посмотреть вниз. Почему не двигается эта дурацкая голова? Мне надо понять, что на мне. Потому что я совершенно не помню, как одевалась. Я вчера вечером куда-нибудь ходила? Была в «Слипере»? Надо Дженни спросить, а то у меня какой-то провал в памяти. Надеюсь, я не выглядела идиоткой. Я ведь веду себя совершенно неадекватно, когда выпью. Делаюсь ужасно шумная, и в итоге меня рвет. Вроде бы чувствую, что момент приближается, но остановиться уже не могу. Заранее знаю, что дойду до конца.