Эрика О'Роурке - Диссонанс

– Как будто они втянули в себя более слабые, – заметил Элиот, забирая у меня лист.

И тут я все поняла.

– Послушай, Элиот, это эффекты барокко. Как во время баскетбольного матча. Там карта тоже показывала множество подобных случаев.

– Вероятно, – пробормотал себе под нос Элиот. – Но в таком случае их слишком много. Вряд ли они возникали в таком количестве естественным путем. Что-то провоцирует их образование.

Собрав в кулак всю свою волю, я задала вопрос, который мучил меня уже много дней:

– Ты хочешь сказать, что это я?

– Ты Путешествуешь не один год, Дэл. Должны быть какие-то другие варианты. Нечто новое. – Поправив очки на переносице, Элиот внимательно взглянул на меня. – Или кто-то. В прошлый раз именно Саймон Лэйн находился в центре обоих эффектов барокко, свидетелями которых мы стали. Я говорил тебе: с ним что-то не так. Знаешь, кто способен оказывать такой эффект на Главный Мир? Значительные личности. Авраам Линкольн. Гитлер. Билл Гейтс. Но уж никак не тупой парень из пригорода, играющий в школьной баскетбольной команде.

– Он вовсе не тупой, – возразила я.

Эллиот молча всплеснул руками от отчаяния.

– Мы должны рассказать обо всем Адди, – наконец сказал он.

– Пока не надо. – Совет и так уже пытался найти источник какой-то серьезной проблемы. Мне вовсе не хотелось, чтобы вину повесили на Саймона. – Ты можешь проверить, есть ли в излучаемой Саймоном звуковой частоте необычные отклонения? Я не хочу, чтобы кто-нибудь что-нибудь узнал прежде, чем мы получим доказательства.

– Да какая разница, появятся у нас доказательства или нет? Какое вообще значение имеет этот твой Саймон, Дэл?

Прежде чем я успела ответить, входная дверь дома с грохотом распахнулась. Вошли двое Путешественников, несущих моего отца. Он был без сознания.

Листы бумаги выпали у меня из рук и разлетелись во все стороны.

– Папа! – испуганно крикнула я.

– Помогите отнести его на кровать, – сдавленным от напряжения голосом сказал один из Путешественников. – И разыщите свою маму.

– Что с ним такое?

– Отравление чужеродной частотой, – произнес другой сопровождающий.

Я смутно помнила, что его, кажется, звали Кларк и он был одним из помощников отца. Наконец папу положили на кровать. Второй из Путешественников, доставивших его домой, стал искать у него пульс. Кларк пошатнулся и ухватился одной рукой за полку с книгами, чтобы устоять на ногах.

– Мы провели разделение, но процесс дестабилизации частоты пошел слишком быстро. Нам чудом удалось вытащить его.

– Клен, магниты… забор… он вертится. А лилии… они растут и растут… а потом коробка… коробка, – вдруг забормотал отец и, дернувшись несколько раз, выгнулся дугой.

Я бросилась к нему, а Элиот кинулся к кабинету моей мамы и принялся отчаянно колотить кулаками в дверь.

– Никогда не пускайте на лестницу синюю собаку, – невнятно произнес отец.

Глаза его блуждали. Внезапно он попытался принять сидячее положение.

– Папа, ты меня слышишь? – крикнула я ему в ухо. – Это я, Дэл. Пожалуйста, лежи.

Раньше мне приходилось видеть так называемые легкие случаи отравления диссонансными частотами. Я хорошо помнила, как несколько раз отец приходил домой, шатаясь и натыкаясь на предметы. После этого он несколько дней казался очень рассеянным, что для него было необычно. Но этот случай, несомненно, был очень тяжелым. Видимо, отец получил массированную дозу – вроде тех, какие в свое время получал Монти.

– Фостер! – Вбежавшая в комнату мама оттолкнула в сторону Кларка и второго сопровождающего. – Фостер, я здесь, с тобой.

Склонившись над папой, мама стала осторожно поглаживать его по голове трясущимися руками.

– Что тут за переполох? – заглянув в комнату, спросил Монти. При виде лежащего на кровати отца он помрачнел. – Дэл, принеси камертон. И захвати чайник с крепким свежезаваренным чаем. В чай положи побольше сахару.

– Лепестки и шипы, да, лепестки и шипы, – снова забормотал отец. – Пересмешник упал вниз со звезд.