Эрика О'Роурке - Создательница

Проблема ужасных идей заключается в том, что люди, которым они приходят на ум, осознают, насколько они действительно ужасны, только когда уже становиться слишком поздно. В конце концов, никто осознанно не выбирает самую плохую линию поведения. У всех большие планы и лучшие намерения. Позволяя переизбытку чувств подхватить себя, они видят мир согласно своим представлениям и слепы к любым намёкам на возможные сложности.

Можно предупредить кого-то, что его путь ведёт прямо к катастрофе, попросить остановиться и встать у него на пути. Но в конечном итоге каждый сам должен принять решение.

Даже если оно ужасно.

Вечеринка по поводу возвращения моего отца была прекрасным примером хороших намерений с плохими последствиями.

— Это же смешно, — сказала я Колину. — Кто устраивает огромную вечеринку для того, кто только что вышел из тюрьмы?

Моя мать, кто же ещё? Я пыталась отговорить её. Мысль о том, что отец возвращается, совсем не заставляла меня прыгать от радости, но она настаивала. Затем я возразила, что было бы уместней провести маленькое празднование воссоединения семьи дома. Но в этот раз моей маме было всё равно, что уместно, а что нет.

Поэтому я сидела в баре моего дяди вместе со всеми знакомыми нам людьми, даже теми, которых мы знали только мельком и ждала, когда мой отец впервые за двенадцать лет войдёт в дверь.

Люди вокруг меня становились нетерпеливыми и в вежливой болтовне был слышен оттенок раздражения. Надо бы было поставить чашки с арахисом и солёными кренделями, но вместо этого я стояла, прислонившись к задней стене и наблюдала за игрой в дартс.

— Она надеется на одну из этих «сцен воссоединения». Будто мы все обнимемся, заплачем и снова сможем стать счастливой семьей!

Рука Колина взяла мою и сжала, но сам он продолжал обводить взглядом присутствующих и даже в слабом свете бара вёл наблюдение.

— Просто потерпи ещё немного.

— Я не знаю, почему вообще согласилась прийти.

— Потому что это важно для твоей матери, — сказал мой дядя и встал рядом с нами. На его лице появилось раздражение, как только он увидел, что я переплела пальцы с пальцами Колина. — Поблагодари меня за то, что я сказал ей, что ты должна работать, иначе тебе пришлось бы ехать с ней в Индиану. Они будут здесь с минуты на минуту, так что потренируйся улыбаться.

Я оскалила зубы.

— Так сойдет?

— Я не позволю тебе испортить ей этот день, Мо. Она очень долго его ждала.

— Дольше, чем было необходимо, не так ли?

Глаза Билли сузились, а Колин рядом издал тихий, предупреждающий звук. «Не буди зверя», хотел он сказать, и в любой другой день я бы его послушала. Но сегодня мои нервы были на пределе.

Я проигнорировала напряжение, пробежавшее по руке Колина, подняла подбородок и уставилась на своего дядю. Мгновение прошло, и в итоге Билли принялся нарочито осматривать своё питейное заведение.

— Позаботься о том, чтобы у каждого было что-нибудь выпить для поздравления, а потом можешь быть на сегодняшний вечер свободна. Ты понадобишься мне снова только в понедельник.

Сказав это, он ушел, чтобы смешаться с толпой. Я склонила голову на плечо Колина, и тот пробормотал:

— Чем быстрее Слайс отстроится и сможет открыться, тем лучше. Мне не нравится, что ты работаешь на Билли.

Мне тоже не особо нравилось этот положение дел, но у меня не было выбора.

Пока я работаю на Билли, Колин будет в безопасности. Он не знал, на какое соглашение мне пришлось пойти с моим дядей и не имел ни малейшего понятия, что моя работа состоит не только в том, чтобы вытирать столы и отвозить бутылки в контейнеры позади дома. Он думал так же, как почти все, кого я знала, что я работаю в баре только до тех пор, пока заново не отстроят ресторан моей мамы, и вновь наступит нормальная жизнь.

На своём печальном опыте я научилась, что о «нормальном» больше не может быть и речи. Я встала на цыпочки и поцеловала его в губы. Его рука какой-то момент сжимала мою талию крепче, прежде чем он отступил назад.

— Что не так? Все же знают, что мы вместе, — я опустилась вниз, стараясь отогнать прочь обиду.

— Я не любитель публики.

Я огляделась. Пара людей смотрели на нас — не очень много, но достаточно, чтобы Колин почувствовал смущение.

— Хорошо. Но мы не останемся здесь на весь вечер.

Он усмехнулся и наклонил голову так, что его дыхание коснулось моего уха.

— А я и не собирался.