Фиона Бартон - Дитя

– О да! – рассмеялась Эмма. – Моя первая любовь. У меня он, кстати, до сих пор хранится.

– Да что ты! Он же, наверно, весь уже расползся на кусочки!

– Ну да, без скотча, конечно, не обошлось, – согласилась дочь.

«Как это мило», – подумала Джуд и поднялась с места, чтобы достать из холодильника вино и налить им по бокалу.

– Давай, раз я встала, сразу подам ланч? – предложила она.

Эмма молча кивнула, разглядывая в книге фотографии.

В кухне Джуд разогрела уже подостывшую еду и разложила на две тарелки.

– Кассероль с чечевицей, – торжественно объявила она, принеся в комнату угощение. – Всегда была твоя любимая.

Эмма улыбнулась и пробормотала:

– Спасибо.

Наблюдая, как дочь размазывает запеканку по тарелке, перекладывая кусочки с места на место и делая вид, будто ест, Джуд подумала: «Опять эти твои старые штучки», – но решила все же ничего вслух не говорить.

Она уже хотела было завести беседу, как Эмма неожиданно спросила:

– Ты уже в курсе, что на Говард-стрит нашли скелет младенца?

– Да ты что! На Говард-стрит? Кто бы мог подумать?! Ну, надо же! А где его нашли? Готова поспорить, это сделал кто-нибудь из тех героинщиков, что обитали в конце улицы. Ты их помнишь?

– Нет, – покачала головой Эмма. – А, да. Это тот самый дом, у которого вечно были кучи мусора и пустые молочные бутылки?

– Он самый. А как ты вообще об этом узнала? – спросила Джуд, наливая себе второй бокал вина.

– В газете написали.

– Так что случилось-то там? Его убили?

– Никто пока не знает, – ответила Эмма и положила в рот немного чечевицы.

Джуд сделала то же самое. Прожевав и проглотив, она сказала:

– Ну, что ж поделать. Мы же не собираемся тут обсуждать погибших младенцев, правда? – И попыталась было перевести разговор на работу Эммы.

– А ты по-прежнему общаешься с Уиллом? – оборвала ее дочь на полуфразе.

– С Уиллом? – Этим вопросом Джуд была захвачена врасплох. – Ну, в общем… да. Периодически. На самом деле, он позвонил мне где-то две-три недели назад. Как гром среди ясного неба. Насчет какого-то университетского благотворительного мероприятия. Ну, мы поболтали с ним немного… – Она взглянула на Эмму в поисках подсказки, но лицо у той было непроницаемым. – А почему ты спрашиваешь про Уилла? – обеспокоенно заметила Джуд. Она никак не предполагала говорить Эмме, что они с Уиллом снова начали общаться. Эта тема была для них под запретом. Однако дочь сама, первая о нем упомянула.

– Просто полюбопытствовала, – ответила Эмма, и некоторое время за столом царила тишина, нарушаемая лишь тихим царапаньем ложек по тарелкам.

– Он почти десять лет был очень важной частью моей жизни, Эмма, – словно защищаясь, сказала Джуд, уже раскрасневшаяся от вина. – И точно так же важной частью твоей жизни. По крайней мере, те пару лет.

У Эммы застыло лицо.

– Ну, да, я знаю, что у тебя было иное мнение… – продолжала Джуд. – Но это было так давно! Уверена, ты уже не дуешься из-за того, что было.

Эмма подняла на нее взгляд от тарелки, но ничего не сказала.

«Она ревнует, – решила Джуд. – Она всегда была к нему неравнодушна».

Тему эту явно надо было закрывать, и досада Джуд как будто высосала в себя всю имевшуюся в комнате энергию. Эмма устало поднялась со стула, чтобы помочь помыть посуду. Обе они знали, что она уйдет, как только найдется приличный предлог.

Встав возле раковины, Эмма взялась вытирать все то, что мыла Джуд. Они включили радио, чтобы в комнате звучали хоть какие-то голоса.

– Мне уже пора домой. Пол должен скоро вернуться, – сказала Эмма позади матери. – Спасибо тебе за чудесную книгу и за ланч.

– Ты его и не попробовала, – ответила из-за плеча Джуд. – Не думай, что я не заметила. Тебе ничего не скрыть от меня, Эмма.

Та снова поцеловала мать в щеку и ушла, тихонько прикрыв за собой дверь. Джуд услышала лишь приглушенный щелчок дверного замка.

Воскресенье, 25 марта 2012 года

Обратный путь до подземки кажется вдвое дольше, потому что иду я на трясущихся ногах.

Как же я промахнулась! Мысленно я так готовилась к разговору о младенце, уже заранее имея ответы на возможные расспросы, – и все же не смогла не задать ей этот последний вопрос. Об Уилле. Просто чтобы убедиться, что его нет больше и в помине. Но, разумеется, он есть! Как же могло быть иначе!

Я пытаюсь успокоиться, ровно и глубоко дыша, однако сердце все равно отчаянно колотится в ребра. Наконец оказываюсь в поезде Центральной линии. Сижу там будто в оцепенении. И между станциями вижу в окне напротив свое отражение.