Нельсон Демилль - Реки Вавилона

А Бург предлагал подпустить противника как можно ближе, чтобы нанести ему наибольшие потери, расходуя при этом минимальное количество боеприпасов.

Хоснер не вмешивался в их спор, но думал про себя, что, учитывая сложившуюся ситуацию, доводы Добкина более убедительны. И все же он понимал, что такой дисциплинированный солдат, как Добкин, подчинится приказу гражданского правительственного чиновника. В споре начальника с подчиненным всегда оказывался прав начальник.

Хоснер спрыгнул с холмика и отправился к позиции Брина, находившейся в пятидесяти метрах от командного пункта.

Хоснер заметил, как дрожит Брин, наблюдая за приближением цепи ашбалов, но не мог винить его за это.

— Расстояние? — спокойно спросил он.

— Триста пятьдесят метров, — ответил Брин, не отрывая взгляда от прицела.

— Боевой порядок?

— Продолжают двигаться цепью. Многие по открытому пространству. Штыки примкнуты.

Ноеминь Хабер сидела на земле, тяжело дыша от напряжения. Хоснер повернулся к ней.

— Беги к автоматчикам. Передай, чтобы они открывали огонь.

Ноеминь вскочила на ноги и помчалась вдоль линии обороны. Хоснер снова повернулся к Брину.

— Расстояние?

— Триста метров.

— Открывай огонь, — тихо произнес Хоснер.

Брин нажал на спусковой крючок, прицелился в следующего и снова выстрелил, снова прицелился и снова выстрелил.

Затем открыл огонь первый автоматчик, и это послужило сигналом для остальных обороняющихся. По всей линии обороны зазвучали выстрелы, гулкие очереди трех автоматов «АК-47» перекрыли глухие хлопки пистолетов. И на фоне всех этих выстрелов можно было расслышать резкое стаккато пистолета-пулемета «узи».

Арабы моментально ответили интенсивным огнем. Хоснер видел, как пули арабов врезаются в импровизированные брустверы израильтян, но не знал, поразили ли они уже кого-нибудь.

Перед Брином была поставлена задача выявлять и убивать командиров подразделений. В прицел винтовки он заметил антенну полевой рации, ее за спиной, как рюкзак, нес радист. От рации тянулся провод с микрофоном, молодой араб пригнулся и поднес микрофон к губам. Брин прицелился ему в рот и выстрелил. Микрофон и лицо араба разлетелись на куски. Переместив прицел, Брин выстрелом в сердце убил и радиста.

Первый ответный огонь ашбалов ослаб, их стройная цепь разорвалась, и они сбились в маленькие группы, укрываясь за складками местности. И, хотя их продвижение значительно замедлилось, они все же продолжали подниматься по склону холма. Брин разглядывал в прицел зону позади нападавших, пытаясь отыскать основных командиров. Один раз ему даже показалось, что он увидел Риша, но его голова тут же исчезла, а спустя секунду на этом месте появилось лицо молодой женщины. Без малейшего колебания Брин выстрелил. Он заметил, как ее голова дернулась в сторону, берет слетел, длинные волосы рассыпались и она рухнула на землю.

Добкин видел, как арабы, ведя ожесточенный огонь, продолжают подниматься по склону. Он покачал головой. Возможно, ашбалы и были хорошо обучены, но в тактике ведения боя они совсем не разбирались. В прошлых схватках с арабами израильтяне продемонстрировали, что наиболее эффективным способом ночной атаки является быстрый бесшумный бросок. Противник не успевает привести себя в состояние полной боевой готовности и, когда видит бегущих на него из темноты нападающих, с трудом верит своим глазам. А когда окончательно приходит в себя, нападающие находятся от него уже на расстоянии броска ручной гранаты и через несколько секунд врываются в траншеи. Пехотинец даже в полном снаряжении может пробежать пятьсот метров менее чем за две минуты.

Добкин наблюдал за вспышками выстрелов. Ашбалы стреляли на ходу, а потом падали на землю за укрытия, что вообще противоречило здравому смыслу. Ведь обороняющиеся вели огонь на вспышки выстрелов, пока атакующие бежали и стреляли. Насколько Добкин мог видеть, огонь арабов не причинял особого вреда израильтянам, во всяком случае, ему пока доложили только об одном убитом. Наблюдая за вспышками огня, генерал отметил, что их количество, похоже, сократилось, это, как он надеялся, означало, что атакующие несли большие потери.

Ему пришлось провоевать много лет, чтобы теперь он мог вот так стоять на возвышенности и определять, как развивается бой, по шуму и вспышкам выстрелов, по крику людей и запаху ночного воздуха. Но главное, какой-то инстинкт воина подсказывал ему, на каком участке все в порядке, а где дела обстоят плохо.