Нельсон Демилль - Реки Вавилона

Джабари кивнул.

— Надеюсь, это так. — Он бросил через плечо Мириам взгляд на собравшуюся на улице толпу, а она накрыла своей ладонью руку Джабари и продолжила:

— А ты, Абдель? Если они создадут новое палестинское государство, ты поедешь туда?

Некоторое время Джабари молчал, глядя прямо перед собой.

— Я избранный член кнессета. Не думаю, что меня с радостью встретят в любом новом палестинском государстве. — Он поднял изуродованную руку. — Но даже если и так, я все равно попытаюсь. Кто знает, может, там мне удастся воссоединиться с семьей.

Мириам Бернштейн уже пожалела, что задала этот вопрос.

— Ладно, нам всем придется принимать решения в будущем. Но сейчас важнее всего то, что мы отправляемся в Нью-Йорк обсуждать вопрос длительного и прочного мира.

Джабари кивнул.

— Да. И мы должны быть решительны, пока люди настроены на мир. Но боюсь, что произойдет нечто такое, что нарушит подобные настроения. Какой-нибудь инцидент. Какое-нибудь непонимание. — Джабари наклонился вперед. — Сейчас все условия — социальные, исторические, экономические, военные, политические — объединились для мира на Святой земле. Такого не случалось тысячелетиями. И к тому же сейчас весна. Так что ничто не может помешать переговорам. Правильно? — Джабари встал. — Но мне хотелось бы, чтобы мы уже были в Нью-Йорке, чтобы конференция шла полным ходом. — Он посмотрел на улицу. — Похоже, летят наши самолеты. Давай посмотрим.

Посетители кафе торопливо высыпали на улицу. С севера к аэропорту Лидды подлетали два «Конкорда», когда первый из них начал снижение, люди смогли увидеть на его белом хвостовом оперении голубую звезду Давида. Толпа, состоявшая из арабов и евреев, нестройно захлопала.

Мириам Бернштейн поднесла ладонь к глазам, наблюдая за снижавшимися «Конкордами». Позади аэродрома над равниной возвышались Самарианские холмы. Она заметила, что за ночь миндаль расцвел еще больше, и теперь холмы словно были покрыты розовыми и белыми облаками. Каменистые подножия холмов были покрыты зеленым ковром, на котором сверкали красные анемоны, кремовые люпины и желтые маргаритки. Свершилось ежегодное чудо возрождения природы, и вместе с хамсином на Святую землю приходил мир.

Или просто так казалось.

Том Ричардсон и Тедди Ласков вышли из кафе в Герцлии и сели в желтый «корветт» Ричардсона. В пятницу движение на улицах Тель-Авива было оживленным, и машина медленно продвигалась среди потока транспорта. В квартале от «Цитадели» автомобилей стало поменьше, и Ласков взялся за ручку дверцы «корветта».

— Останови, Том, я дойду пешком. Спасибо.

Ричардсон посмотрел на него.

— Хорошо. Постараюсь увидеться с тобой перед вылетом.

Ласков одной ногой уже ступил на землю и в этот момент почувствовал на плече руку Ричардсона. Он обернулся.

Несколько секунд Ричардсон внимательно разглядывал его.

— Послушай, Тедди, ты уж там не пали без надобности. Нам не нужны какие-либо инциденты.

Ласков устремил на него взгляд своих холодных темных глаз, брови сошлись на переносице. Он заговорил громко, перекрикивая шум машин.

— Нам они тоже не нужны, Том. Но на этих птичках полетят наши лучшие люди, и, если на экране моего радара появится подозрительная цель и она будет в радиусе досягаемости ракет, то, черт побери, я собью ее. Я не подпущу близко никакие пролетающие мимо самолеты, никаких разведчиков, кому бы они ни принадлежали. Сегодня не подпущу. — Массивное тело Ласкова выскользнуло из низкой машины, и он пошел с таким видом, словно направлялся в бар подраться.

Загорелся зеленый свет светофора, и Ричардсон двинулся вперед, вытерев пот с верхней губы. На бульваре Кинг Саул он свернул направо, крупная, плотная фигура Ласкова все еще стояла у него перед глазами. Старому солдату нравилось повышать голос, но Ричардсон знал, что, если потребуется принять быстрое тактическое решение, Ласков выберет самое верное.

Ричардсон свернул на улицу Хайаркон и остановился перед американским посольством. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он пригладил пальцами волосы. День начался плохо.

Сквозь люк в крыше машины он увидел над головой два белых «Конкорда». Яркий свет придавал им особый, неземной, блеск. Один из самолетов кружил в зоне ожидания, держа курс в сторону моря, второй заходил на посадку в противоположном направлении. На долю секунды их курсы как будто пересеклись, и дельтовидные крылья лайнеров образовали звезду Давида.