Джинн Райан - Харизма

Доктор Лин говорит:

– Поскольку ты так решительно говоришь об этом, не могла бы ты провести обсуждение на эту тему во второй половине дня, когда придешь на урок?

– На самом деле после обеда мне нужно уйти, я еду в больницу.

Несколько секунд он смотрит на меня неподвижно, потом моргает, будто собирается записать свои впечатления обо мне в лабораторный журнал.

– Если это имеет для тебя какое-то значение, я голосовал за твой проект на уровне штата.

– Правда? Что ж, спасибо. Ну, я лучше пойду на урок.

– Удачи, Эйслин.

В оставшееся время я стараюсь поговорить с как можно большим числом друзей, поднимаю руку при каждой возможности и обнимаюсь с Джеком после каждого урока. Если школа сможет быть хотя бы вполовину такой хорошей, когда я вернусь, я буду счастлива. Когда приезжает мама, меня провожает целая толпа.

Пока мы едем в больницу, у меня не перестают дрожать ноги. Я напоминаю себе – нет никакой гарантии, что их средство сработает. В самом деле, у «противоядия» могут быть неожиданные побочные эффекты, или окажется опаснее, чем «харизма». Не в первый раз я размышляю о том, что «долина смерти» между тестированием на животных и клиническими испытаниями устлана не проектами, которые не получили финансирования, а людьми, которые подверглись экспериментальному лечению, потерпевшему полный провал. Нет, от таких мыслей никакого толку, только пульс ускоряется.

Когда мы въезжаем на парковку, я в последний раз смотрю на телефон. Джек прислал мне десять сообщений, и в каждом из них один и тот же текст: «ДЛЯ МЕНЯ ТЫ НАВСЕГДА ОСТАНЕШЬСЯ «ТОЙ САМОЙ ДЕВУШКОЙ».

Ох, как я надеюсь, что это правда.

Мама держится рядом со мной, пока мы оформляем бумаги в больнице. Как только меня помещают в небольшую палату, появляются доктор Калдикотт и специалист по генной терапии, доктор Чо. С нашего согласия небольшая съемочная группа записывает все на камеру. Если это последние секунды, когда я могу быть смелой, я хочу, чтобы они вдохновляли других людей. Мои руки покрываются гусиной кожей.

– Другие уже получили противоядие?

Доктор Чо натянуто улыбается:

– Средство, которое, как мы надеемся, является противоядием, Эйслин. Ты – последняя, кто получит его в этой больнице.

– Могу я увидеть их?

Я посещала ребят регулярно, в основном, чтобы посидеть рядом с Шейном и подержать его за руку, чтобы рассказать ему о всех тех людях, которых он сможет доставать, когда ему станет лучше. Планирую быть рядом, когда это случится.

Доктор Калдикотт говорит:

– Конечно.

Доктор Чо моет руки и надевает перчатки.

– Готова?

Готова? Боже, сложно представить, как сильно я хотела получить CZ88 тогда, в июне. Сейчас мне кажется, что с того момента прошла целая жизнь. Я чувствую ком в горле и бессильно обмякаю, сидя на кровати. Слишком много других людей, для которых на самом деле прошла жизнь.

Я вцепляюсь руками в одеяло, на котором сижу, и заставляю себя сесть прямо.

– Готова.

Он вытирает мне руку. В отличие от средства, которое дала нам доктор Стернфилд, противоядие нужно дважды вводить сегодня, а потом, возможно, понадобится еще. Я дергаюсь от каждого укола иглы. Возможно, я теперь всю жизнь буду так на уколы реагировать. Закончив, доктор советует мне расслабиться. Ага, конечно.

Доктор Чо и доктор Калдикотт уходят, пообещав зайти позже. Съемочная группа остается, чтобы взять интервью у меня и у мамы. Они немало заплатили нам, чтобы запечатлеть на пленке мое потенциальное превращение обратно в стеснительную девочку. Ну ладно, это лучше, чем заставлять маму работать сверхурочно, чтобы собрать деньги на мое обучение. К счастью, семьи других подростков тоже согласились сняться в документальном фильме, так что вскоре съемочная группа уходит, чтобы заняться ими.

Внезапно в моей палате становится слишком тихо. Здесь не очень много развлечений. Видимо, у доктора Гордона не было времени позаботиться об этом, пока он сотрудничал с оперативной группой, чтобы найти противоядие, и убеждал полицию найти его дочь. Так или иначе, в эти дни мне было сложно смотреть ему в глаза. С одной стороны, он кажется искренне стремился сделать свою работу как можно лучше, но с другой стороны, какие бы генетические средства он ни дал доктору Стернфилд, именно они сделали ее такой, какая она есть.

Мама пододвигает кресло. Она выглядит слишком жизнерадостно, безуспешно пытаясь замаскировать свое беспокойство. Останется ли у меня способность читать лица, когда лекарство подействует? Надеюсь, что нет. Видеть все эмоции других людей невероятно утомительно.