Дэвид Балдаччи - Синяя кровь

Мейс видела, как Роза кивнула и ухмыльнулась, показав оставшиеся во рту девятнадцать зубов. Трудно поверить, что когда-то она была маленькой девочкой, любила наряжаться, сидеть на отцовских коленях, училась писать в прописях, радовалась играм школьной футбольной команды и мечтала о чем-то другом, нежели сто восемьдесят месяцев в камере, играя вторую скрипку при жирной «королеве улья» с мозгостроем Джеффри Дамера [4].

Роза зашла к Мейс на второй день ее пребывания в тюрьме и заявила, что Хуанита – мессия, а мессия всегда получает все, что хочет. Мейс должна радоваться, когда дверь камеры откроется и на пороге появится мессия. Таковы правила. Так живут люди в Стране Хуаниты. Мейс несколько раз отказывалась от предложений «королевы улья». И прежде чем дела по-настоящему пошли вразнос, Хуанита внезапно отступила. Мейс думала, что знает, в чем дело, но не наверняка. Однако ей в течение двух лет каждый день приходилось сражаться за свою жизнь, пользуясь мозгами, уличными навыками и накачанной уже здесь мускулатурой.

Мейс дотащилась до блока Б, и ровно в семь вечера за ними всеми захлопнулись двери. Многовато веселья для воскресного вечера. Перри уселась на стальную кровать. Матрас был настолько тонким, что через него можно было смотреть. Два года она спала здесь, и на теле отпечаталась каждая стяжка и изгиб металла. Ей осталось еще три дня. Ну теперь уже два, если она справится с этой ночью.

Хуанита знала, когда Мейс выходит на волю, поэтому и подставила ей ногу, пыталась зацепить ее. Она не хотела, чтобы Мейс вышла. И потому Мейс сидела в своей камере, сжавшись в тугой, жесткий комок в углу. Сжатые кулаки стискивали острые блестящие предметы, загодя спрятанные так, чтобы их не отыскали охранники. Стало темно, потом еще темнее. Наступило то время ночи, когда каждый знает – хорошего ждать не приходится, потому что пришедшее зло отпугивает любое добро. Мейс продолжала ждать. Она знала: в какой-то момент дверь камеры откроется, а ночные охранники будут смотреть в другую сторону, рассчитывая на наркотики или секс, а то и на всё вместе.

И тогда войдет мессия, и будет у нее одна цель: не дать Мейс встретить свет свободного дня. Два года Мейс готовила себя к этой минуте. И сейчас каждый вздох подбрасывал адреналина в накачанное тело.

Через три минуты дверь камеры отъехала в сторону, и на пороге появилась женщина.

Но не Хуанита.

Хотя гостья тоже была высокой, шесть футов плюс один дюйм полированных ботинок. И форма не как у охранников, чистая и сидит по фигуре. Светлые волосы хорошо пахли, а здесь этим не мог похвастаться никто.

Гостья шагнула вперед, и хотя в камере было темно, Мейс разглядела на ее плечах четыре звезды. В Главном управлении полиции округа Колумбия было одиннадцать званий, и эти четыре звезды представляли наивысшее.

Мейс, все еще стискивая кулаки, посмотрела вверх и встретилась взглядом с женщиной.

– Привет, сестричка, – сказала начальник полиции округа Колумбия. – Не против, если мы заберем тебя на хрен отсюда?

Рой Кингман сделал финт и резко отправил мяч между ног защитника. А уж там великан Джоаким с реактивным прыжком уложил мяч в сетку, достав макушкой почти до уровня кольца.

– Двадцать одно. И с меня хватит, – заявил Рой, по лицу которого тек пот.

Десять молодых мужчин собрали свои вещи и побрели в душевые. К шести тридцати утра Рой уже провел три игры пять на пять на площадке в своем спортклубе на северо-западе округа Колумбия. Прошло восемь лет с тех пор, как он играл за университетскую команду «Вирджиния Кавальерс» на позиции разыгрывающего защитника. «Всего» шесть футов два дюйма [5]и без всяких реактивных прыжков, Рой в свой выпускной год вел команду к чемпионату Конференции Атлантического побережья: долгие жесткие тренировки, тонкий розыгрыш на площадке, хорошая базовая подготовка и толика удачи. Эта удача закончилась в четвертьфинале NCAA [6], когда они столкнулись с неизменно энергичным Канзасом.

Разыгрывающий защитник «Джейхоукс» двигался с кошачьей скоростью и потрясающей грацией, а при росте всего в шесть футов с легкостью забрасывал мяч из-под кольца. Он сделал двенадцать трехочковых – в основном с рукой Роя на лице, – десять передач и вынудил обычно надежного разыгрывающего «Кавз» чаще терять мяч, чем бросать его. Не так Рою хотелось запомнить свою четырехлетнюю спортивную карьеру. Однако теперь, разумеется, он вспоминал именно это…