Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

Мюррей подумал, что, когда все это закончится, нужно будет написать начальнику Дилана. Может, хоть на этот раз парень получит что-то получше «говносамсунга».

Лист бумаги с данными прожигал ему карман, пока он торопливо шел к выходу из магазина. Выбравшись из торгового центра, он поспешным шагом направился вдоль по узкой улочке, которыми славился знаменитый исторический центр Брайтона.

Анна Джонсон?

Анна Джонсон купила телефон, с которого поступил звонок, подтвердивший самоубийство ее отца.

Маккензи пребывал в недоумении. Все в этом деле как-то не вязалось.

Может быть, Том Джонсон по какой-то причине взял телефон своей дочери? Но, по словам Шона, телефон использовался всего один раз, когда свидетельница, назвавшаяся Дайан Брент-Тейлор, сообщила о смерти Тома. Можно ли предположить, что Анна приобрела телефон по какой-то вполне объяснимой причине, а Том взял его у нее за пару часов до смерти?

Уже не замечая толпу вокруг, Маккензи шел к месту, где припарковал свою машину.

Если Том Джонсон ехал на Бичи-Хед не для того, чтобы покончить с собой, то как он там оказался? Встречался с кем-то? Кем-то, кто планировал его убить?

По дороге домой Мюррей прокручивал в голове разные варианты событий. Может, у Тома была любовница и на Бичи-Хед их подстерег ревнивый муж? Началась драка, и Том сорвался с края скалы. Но зачем убийце звонить в полицию именно с телефона, который Том взял у своей дочери? И кто вообще звонил? Та самая пресловутая любовница? Почему же она назвалась Дайан Брент-Тейлор?

Маккензи раздосадованно покачал головой. Убийца не принес бы предоплаченную SIM-карту, если бы не спланировал все заранее.

А если речь идет о преднамеренном, заранее спланированном убийстве, то преступник купил бы себе телефон, а не взял бы его у жертвы. Бессмыслица какая-то. Все это так… Мюррей попытался подобрать подходящее слово.

Притянуто за уши.

Все это казалось каким-то ненастоящим.

Если убрать из общей картины свидетельницу, что останется? Человек пропал без вести. С номера Тома прислали эсэмэску с текстом, позволявшим предположить самоубийство. Но такую эсэмэску мог написать кто угодно. Она не является доказательством убийства.

Как, впрочем, и доказательством самоубийства…

И смерть Кэролайн – тоже никаких весомых доказательств. Все указывало на самоубийство, но никто ее не видел.

Тот священник, бедняга, увел ее от обрыва. Кто сказал, что она туда вернулась? Прохожий нашел ее сумку и телефон на краю скалы, как раз в том месте, где священник до того встретил пребывавшую в отчаянии Кэролайн. Вроде бы все сходится, но едва ли только на основании этого косвенного доказательства можно построить версию происшедшего. Как и в случае с исчезновением ее супруга, все казалось каким-то притянутым за уши. Настоящая смерть не бывает такой идеально последовательной, словно постановочной. Всегда остаются необъяснимые факты, какие-то следы, которые не укладываются в общую картину. А самоубийства Джонсонов выглядели слишком уж упорядоченно.

К тому моменту как Мюррей свернул на подъездную дорожку к своему дому, он был уверен.

Никто не видел, как умер Том. Не было никакого убийства. Не было никаких самоубийств.

Том и Кэролайн Джонсон все еще живы.

И Анна Джонсон знает об этом.

Анна

Так странно видеть маму в Дубовой усадьбе. Странно и радостно. Она волнуется, но я не знаю, что ее больше беспокоит: боится ли она, что ее раскроет Марк или что найдет папа? Как бы то ни было, она вздрагивает при малейшем шорохе и почти не участвует в разговоре, если не задать ей прямой вопрос. Рита ходит за ней хвостиком, и я думаю, что случится с бедняжкой, когда мама опять уедет.

Потому что таков договор. Еще три дня с семьей – семьей, в которой столько секретов, – и все закончится.

– Ты не обязана уезжать.

Мы в саду, слова паром вырываются у меня изо рта. Погода сегодня сухая, но морозная, и от холода у меня щиплет щеки. Элла спит в качалке на кухне, и я приглядываю за ней через окно.

– Обязана.

Мама уговорила меня выпустить ее в любимый сад. Увидеть, что в нем происходит, можно только с одной стороны – с двух других сад защищен от любопытных взглядов высоким забором, с третьей – домом, но я все равно волнуюсь. Мама подрезает розы – конечно, не так тщательно, как придется обрабатывать их весной, но сейчас нужно укоротить стебли и накрыть их на зиму, чтобы холода не навредили цветам. Я запустила сад – мамину гордость и радость, – и розы разрослись, начали вырождаться.