Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

Возвращаясь в Дубовую усадьбу, я чувствую, как мне не хватает коляски, словно в этот момент мои руки должны ее толкать. Рита натягивает поводок, когда пятнистый кот перебегает дорогу, и я едва не показываю на него пальцем для Эллы, но затем вспоминаю, что малышки рядом со мной нет. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тому, что она не все время будет проводить со мной.

Купленный мною дом отличается от старого всем, чем только можно: это современная постройка с тремя комнатами на втором этаже и открытой планировкой на первом. Когда Элла начнет ползать, я всегда смогу приглядывать за ней из кухни.

В Дубовой усадьбе рабочие переносят вещи в кузов грузовика. Они оставят мою кровать и люльку Эллы, и сегодня я переночую в почти пустом доме.

В новый дом мы въезжаем завтра. Он всего в миле отсюда, но кажется, что очень далеко.

– Почти готово, хозяюшка.

Грузчик весь взмок от перенапряжения, перенося мебель в грузовик. Я оставила в доме только шкафы, кухонный стол и комод в коридоре. Семья, въезжающая в этот дом, была в восторге оттого, что они смогут сэкономить на мебели. Шкафы, стол и комод слишком большие для моей новой квартиры, и с ними связано слишком много воспоминаний.

– Вам там письмо принесли. Я его в коридоре положил. – Мужчина отирает лоб тыльной стороной ладони.

Письмо лежит на комоде. Его опять принесла подруга Лоры. Интересно, будет ли эта женщина поддерживать Лору после суда, когда весь мир узнает о доказательствах ее вины? Она обвиняется в сокрытии преступления, избавлении от папиного тела и угрозе убийством.

Этот конверт навевает нежеланные воспоминания. Лора с пистолетом в руке. Моя мать пятится все ближе к краю балкона. Я отгоняю эти образы. Все кончено. Все уже кончено.

Я достаю письмо. Один-единственный лист. Никаких многословных извинений, как в ее предыдущих посланиях. Видимо, отсутствие какого-либо ответа с моей стороны и мой отказ снять показания в пользу стороны обвинения сделали свое дело.

Я разворачиваю бумагу, и вдруг в ушах у меня начинает шуметь кровь, пульс ускоряется, адреналин курсирует по венам.

Одна-единственная строка, в самом центре страницы.

«Самоубийство?»

Письмо дрожит в моей руке. К лицу приливает жар. Мне кажется, я вот-вот потеряю сознание. Я иду на кухню, протискиваюсь мимо коробок, огибаю снующих по коридору грузчиков, переносящих вещи из дома в грузовик, и открываю дверь.

«Самоубийство?»

Я выхожу в сад. Заставляю себя сделать глубокий вдох и медленно выполняю дыхательное упражнение, пока у меня не перестает кружиться голова. Вот только в ушах по-прежнему шумит, а в груди все сжимается от страха.

Потому что теперь мне не нужно искать ответ на этот вопрос.

Это снова было не самоубийство. Моя мать не покончила с собой.

Как и многие люди по всему миру, я была потрясена кажущимся настоящим чудом возвращением в 2007 году Джона Дарвина, на имя которого за пять лет до этого было выписано свидетельство о смерти: считалось, что он погиб в результате несчастного случая во время катания на каноэ у северо-восточного побережья Англии. Его жена Анна впоследствии призналась, что Джон продолжал жить с ней в их доме, пока супружеская пара не решила начать новую жизнь в Панаме.

Меня ошеломила не только сама история, но и невероятная дерзость Джона Дарвина, не боявшегося разгуливать по родному городу, просто переодевшись, чтобы никто его не узнал. Часто он даже подслушивал разговоры своих двоих взрослых сыновей, когда они навещали свою скорбящую мать (как они полагали). Я задумалась: что, должно быть, почувствовали эти сыновья, когда узнали, что родители намеренно заставили их пережить боль утраты? И как они потом сумели восстановить отношения? Мне было трудно понять, как мать или отец могли так жестоко обойтись с собственными детьми.

Во время написания романа «Позволь мне солгать» я почерпнула ценные подробности поразительной истории Дарвина из книги Тэмми Коэн «Up the Creek Without a Paddle» и автобиографии Анны Дарвин «Out of My Depth» . Тем не менее все события и персонажей романа «Позволь мне солгать» следует считать плодом моего воображения, не основанным ни на каких историях, которые я читала или где-либо слышала.

Собирая данные о самоубийствах на мысе Бичи-Хед, я была тронута также произведением Кейта Лейна «Life on the Edge» [15] На русский язык книги не переводились. ( Примеч. пер. ) . Это автобиография мужчины, чья жена разбилась насмерть, прыгнув со скалы в Сассексе. Следующие четыре года своей жизни Лейн посвятил патрулированию мыса – и предотвратил двадцать девять самоубийств.