Елена Мейсак - Без права на возврат

Движения рук сковывала пропахшая навозом веревка, с помощью которой она была привязана к стулу, словно просроченная новогодняя посылка. Где же она?

И вдруг она встрепенулась, вспомнив, при каких обстоятельствах застала Генку. Сколько сейчас времени? Сквозь микроскопическую дверную щель она могла лишь понять, что сейчас все еще ночь. Эта ночь или какая-то другая.

Как она здесь оказалась? Это подумать она не успела, потому что увидела Генку, который сидел за столом неподалеку и, как ни в чем не бывало, попивал чай. Значит, он приволок ее к себе в свой старый гараж, и она, в принципе, не так уж и далеко от дома. Новость ее немного обрадовала.

Плохо было то, что она не знала, зачем она здесь, и почему человек, который занимался с ней любовью всего две недели назад и клявшийся в вечной верности, этот же самый человек держал ее на привязи, словно собаку, даже не объяснив, почему.

Не оставалось ни сил, ни фантазии, чтобы понять, как это вообще возможно.

Ведь раньше Генка ее действительно любил! Никто бы не пошел на такие жертвы, на такие унижения ради того, к кому не испытывает сильных чувств. Нельзя было так долго ждать и столько вытерпеть ради нелюбимого человека. Это она знала точно.

Но, может быть, она себе намечтала эту самую любовь?

И пыталась провезти контрабандой, не задекларировав в красном коридоре времени?

И ведь, она в нее поверила. А точнее, по старой памяти приняла как должное. Все, что мы принимаем как должное, всегда стремится разочаровать напоследок. Правда горька, как советская микстура от кашля, но ее нужно было просто принять.

То, что он с ней спал, еще не говорило о том, что он ее любил. И мало ли что он там ей шептал на ушко в такие минуты. Она поморщилась с досады. До сорока лет дотянула, а как была дурочкой, так и осталась.

Живет тем, что было двадцать лет назад. А то, что жизнь давно уже вырубила все их чувства и построила на том месте торговый центр «Пудель», не учла. А зря. Поступки-то Генкины как раз говорили совсем о другом, если вспомнить и его едкий тон, и его яростную критику в аэропорту, и иные запрещенные в любви приемы.

Хорошо, допустим, к сакральным знаниям она подобралась. Что теперь с ними делать? Как быть, если она сидит тут, захваченная в заложники выходцем не пойми откуда, преследующим неизвестные цели? И о, господи, где Егор?

Она нервно задергалась и запрыгала на стуле.

– Ген, зачем ты меня связал? Отпусти меня немедленно! И где ребенок?

– Тише ты. Все в порядке, не бойся, я тебя связал, чтобы ты не упала во сне. С ребенком благодаря тебе все будет хорошо. Ты довольна моим ответом?

– Нет, конечно. Развяжи меня, я сказала!

– А вот это уж нет.

– Почему, Ген? Что я тебе сделала? Что здесь происходит? Это он, да? Он приказал тебе схватить меня? Тот самый человек, который спалил лес? Он тебе угрожает?

– В какой-то степени да. Ты не зря вспомнила «Телохранителя» тогда. Именно оно мне и угрожает.

– Оно? Кто это?

– Будущее. Я всегда нутром чувствовал, что когда жизнь поедет вкривь и вкось как старое ватное одеяло, меня не будет, чтобы это исправить.

Она пыталась незаметно пошевелить руками, изучая возможности освободиться. Она довольно близко сидела к стене, но пальцы ее смогли нащупать лишь неструганые доски и ничего из того, что помогло бы перерезать веревку.

– Что ты имеешь в виду? – ее губы произнесли эти слова почти беззаботно, словно это была всего лишь непринужденная светская беседа.

– Я боялся, что меня не будет рядом, когда этот мир начнет катиться к черту.

Она скривила губы.

– Ты хочешь сказать, что если бы ты был рядом все это время, то он бы не покатился?

– Видимо, так.

– Нет. Не это, видимо. А то, что у тебя определенный непорядок с головой, раз ты счел, что можешь хоть как-то на такие вещи влиять.

– Я уверен, что мог бы повлиять хоть как-то.

– Ты просто еще слишком молод, Ген. Смешно, что мне приходится тебе об этом говорить. Но в твоем возрасте я тоже была такой вот максималисткой и наивной дурочкой, которая верила в то, что может влиять на мир и менять его к лучшему. Я тоже верила в то, что мы можем голыми руками остановить облысение наших лесов и веерные застройки вокруг. И я, и мои друзья считали, что «Пуделю» не место на пустыре, а жилым комплексам – не место в лесах. И что больницу можно было построить не на месте графского парка, а где-то еще. И мы, как дурачки, писали жалобы, устраивали митинги. И что в итоге? Лучше бы я вместо этого тогда делом занялась, работой своей. Глядишь, и не запустила бы свой интернет-магазин, и не разорилась. В итоге мы остались с тем же самым, но только без нервов и без денег. Лучше бы я отсюда уехала куда-нибудь, чтобы этого ничего не видеть. Не видеть, во что превращаются наши леса. Ты даже не представляешь себе, каково это было, год за годом наблюдать, как на месте, где мы с сестрой видели зайцев, лис, жаб и ежей, теперь носятся смердящие грузовики! Или как бетонный «Пудель» наглухо закрыл и намертво опечатал потрясающие закаты, которые все теперь достались бесчувственным кошелькам на ножках, которым плевать и наш лес, и на наши закаты! Они их даже не замечали, прожигая носки в магазинной беготне.