Елена Мейсак - Без права на возврат

– Да, но он же советский!

– И что? Это не значит, что он недействителен.

– Бред какой-то. Ну, хорошо. Допустим, сегодня день, когда сказки сбываются, и паспорт действителен, даже несмотря на то, что страны, выдавшей его, больше нет, а тебе в порядке исключения не нужно было получать новый по достижении сорокапятилетия. Но как ты, черт возьми, собираешься оформить машину на умершего человека?! У нас в стране мертвые души учитываются только у Гоголя.

– Вот-вот…

– Что вот-вот?!

– Я уже все продумал. Я знаю, что документы в ЗАГСе хранятся 75 лет. Но посуди сама. Запись была сделана целых двадцать лет назад, а документы лежат в архиве. Кому в голову придет копаться в этом старье?

– Но как же свидетельство о смерти?

– Я уже думал об этом. Давно пора покончить с этим свидетельством. Сегодня мы с тобой наведаемся в мой старый дом, найдем его и с ликованием сожжем, как когда-то жгли старые фотографии. Помнишь?

Под кожей противными тараканами ползли мурашки. Похоже, Генкино присутствие в ее жизни многое намерено в этой самой жизни осложнить. Он собрался втянуть ее в преступные махинации с документами, а теперь еще и незаконное проникновение в чужую квартиру. А что, если она, все же, сходит с ума, Генка ей только мерещится, и когда полицейские поймают ее на квартире с поличным, то посадят за попытку ограбления? Насколько она помнит из историй всяких там серийных убийц и маньяков, которые резали людей в парковых кустах по причине съехавшей набок крыши, у них тоже была какая-то высокая миссия. Многие их них на допросах рассказывали, что слышали голос Бога, и якобы это он велел им убивать нечистых на руку грешников. На самом же деле они слышали голоса своей шизофрении, до которой не успел добраться уставший психиатр.

– Не бойся, – Генка словно читал ее мысли, – в квартире сейчас живет только сестра. Ты ведь помнишь Оксану? Я проследил за ней и узнал, что она с мужем уехала на выходные на Кипр. Лучшего времени и придумать нельзя.

– А где же твой брат?

– Большим человеком стал. Работает сейчас в дипмиссии в Париже.

Она даже присвистнула. Не от зависти, нет. Просто очень захотелось посвистеть.

– Но как ты собираешься проникнуть в квартиру?

– На этот счет не беспокойся. Я знаю Оксану, это ужасно консервативная девчонка. Она ненавидит перемены больше, чем кто бы то ни было. Не удивлюсь, если тот ключ, который я нашел у себя в кителе, подойдет к нашей двери. Ведь на день своей так называемой гибели я жил в этой самой квартире.

Она лишь тихо вздохнула, не в силах больше сопротивляться безумию.

Вечером они вышли из вестибюля станции метро «Баррикадная». Генка, похоже, ликовал.

– Смотри! Здесь все осталось почти таким же, как прежде. Та же высотка, зоопарк, даже кинотеатр «Барикады» на месте! Словно и не было этих двадцати лет, а я никуда не девался.

– Не совсем так, – пробубнила она, – в девяносто девятом восстановили католический костел на Малой Грузинской.

– Весьма любопытно. Раньше там было нечто весьма пугающих видов. А сейчас как все выглядит? Хотелось бы посмотреть. Он открыт? Давай как-нибудь туда сходим?

– Да, собор – действующий, на католическую службу, думаю, нам ходить незачем, а вот на концерт органной музыки билет достать можно.

– Намек пронял, билеты будут! Но ты посмотри, посмотри сюда! Кинотеатр-то стоит на месте, как раньше! – Генку переполняли чувства. – Помню, как ходил смотреть сюда мультфильмы с мамой. Какое же это было время! А потом мы ели мороженое и гуляли возле дома. Это просто невероятное чувство, как будто вернулся в детство! Ты понимаешь, Оль?

Глядя на резвящегося Генку, она решила, что сейчас не лучшее время для рассказа о том, что кинотеатр зачем-то закрылся.

С одной стороны было лестно, что после его чудодейственного возвращения он первым делом примчался к ней, а не поехал на Баррикадную, к себе домой, но оттого радости не прибавилось.

Когда они подошли к заветному дому, на нее холодной лавиной нахлынули воспоминания. Вот они, хихикая, пробегают мимо консьержки к лифту, стараясь остаться незамеченными, вот они стоят на балконе, оглядывая взглядом зоопарк. Сваленными клочьями эхо доносило до нее обрывки прошлого. Она вспомнила, как одним ярко-желтым сентябрьским днем, набросив на плечи куртки, они курили на балконе, такие влюбленные и наполненные счастьем.

– Если нам повезет, мы услышим бегемота.

– Бегемота?

– Да. В зоопарке живет бегемот, и когда приходит время его кормить, он бывает склонен заявить о своих правах.