Ти Кинси - Тихая сельская жизнь

Поднявшись, я отправилась на поиски мистера Данна.

Я нашла его у лестницы для прислуги, где он болтал с Дорой, одной из служанок. Мужчине с его внешностью ничего не стоит заговорить с любой девушкой. Одет он был весьма опрятно – надо полагать, согласно последним веяниям американской моды.

Когда я внезапно появилась, Дора кокетливо хихикала.

– Доброго вам дня, ребята, – поздоровалась я. – Как дела идут?

– Вообще-то ничего, спасибо, – посмотрев на меня, отозвалась служанка.

– Рада слышать. Мистер Данн, инспектор Сандерленд хотел бы ненадолго встретиться с вами в столовой.

Судя по виду Доры, в ее голове созрели куда более занимательные планы насчет мистера Бартоломью. Но сам он, судя по всему, будучи человеком прагматичного склада, отнесся к предстоящей встрече с полицией с учтивой неизбежностью.

Он нежно чмокнул служанку в щечку, уверенный, что вскоре получит все желаемое, вот только разделается с этим надоедливым инспектором Сандерлендом.

– Только закончу с ним – и сразу же к тебе, – успокоил он девушку.

Дора посмотрела на меня: ее застенчивая улыбка сменилась недовольным взглядом.

– Да уж, не мешало бы, – бросила она. И тут же стала подниматься по лестнице.

Посмотрев ей вслед, Данн перевел взор на меня.

– В столовой, говорите? Ну, тогда уж поиграйте в дворецкого и проводите меня туда. Я тут совершенно не ориентируюсь.

– Здесь, возможно, и не ориентируетесь, зато в других вещах вы наверняка эксперт, – ответила я.

Усмехнувшись, контрабасист последовал за мной в столовую.

Там он рассказал о вечере примерно то же самое, что мы уже слышали от Ричмена и Хэддока. Этот музыкант производил впечатление общительного, словоохотливого парня, и инспектор Сандерленд решил воспользоваться этим.

– Расскажите о своем оркестре, мистер Данн. Нарисуйте мне портреты персонажей.

– Серьезно? Ну ладно… Конечно, наш оркестр – это перво-наперво Роли, то есть Роланд Ричмен, наш всеми любимый вожак. Отличный музыкант, и у него в голове масса идей о том, каким быть ансамблю. Человек он амбициозный, понимаете? И по части бизнеса у него все дома, в особенности, принимая во внимание, что он все-таки музыкант. Без работы мы никогда не сидим, и он всегда добьется, чтобы нам вовремя и сколько нужно заплатили. Этот оркестр для меня не первый, я уже многие повидал, но там ничего подобного не было и в помине. Теперь Эд. Хороший малый. Быстро с людьми сходится, но его надо всегда чуть подстегнуть и показать, куда идти. А играет он – заслушаешься. Труба в плохих руках – это, знаете ли, сущее наказание, но как он с ней обращается! Захочет – он ее и рыдать заставит. Раньше у нас был кларнетист, но потом мы поняли, что вполне можем и без него обойтись – Эд прекрасно играет и за кларнет. Во втором отделении его нам явно не хватало. А теперь… теперь уж все время будет не хватать…

Данн умолк.

– Мне кажется, вы очень привязаны к нему, – произнесла леди Хардкасл.

– Да я ко всем привязан, дорогуша, ко всем, – ответил Бартоломью. – Скинз – тоже парень что надо.

– А как насчет мистера Мэлоуни? – поинтересовался инспектор.

– И к нему тоже. С ним мы и работаем вплотную. «Ритм-секция», знаете ли, контрабас и ударные. Он крутой. Техника у него просто идеальная. Мне кажется, он отточил свое мастерство в каком-то солидном оркестре. И он очень музыкален. С таким вместе играть – только мечтать можно. Умница. И еще весельчак. Если все ржут, значит, Скинз где-то рядом.

– А что вы можете сказать о мисс Монтгомери? – прозвучал следующий вопрос полицейского.

– О Сильвии, вы имеете в виду? Не знаю, что и сказать. Она от силы всего-то пару месяцев в ансамбле. Я и в работе ее толком не видел. Ну, она вполне доброжелательна, и голосок у нее ангельский. Она как ангелочек в борделе… Ох, извините, леди! Есть у нее в голосе какая-то… чувственность… В общем, вы понимаете. Когда голос не отточен, когда с ним никто не работал, одним словом, голос как у очень многих девушек. Голос, как…

– Осторожнее, мистер Данн, – здесь леди, – полушутя-полусерьезно предупредил инспектор.

– Ничего страшного, – успокоила его леди Хардкасл. – Не будьте таким уж монахом. Я просто жалею, что не прислушалась вчера к ней. А следовало бы. Это ведь тоже опыт, как-никак.

– Разумеется, разумеется, – продолжал контрабасист. – Но вот только что у нее за характер… Тут ничего не могу сказать – она за все время ни с кем не сошлась близко. Она такая… упрямая, что ли, или у нее сердца нет. С ребятами такого типа я сталкивался, с девушками – никогда. Злобноватая, так можно сказать.