Дин Кунц - Исступление. Скорость

Да, все-таки он умеет обращаться с женщинами…

После того как Вехс погасил свет, Кот откинулась на спинку «капитанского» стула – подальше от стола, поскольку от запаха сэндвича с ветчиной ее начинало мутить. Он не был тухлым, и пахло от него так, как должен пахнуть нормальный бутерброд, однако при одной мысли о еде к горлу подступала тошнота.

С тех пор как Кот в последний раз поела по-человечески – а это был ужин в усадьбе Темплтонов, – прошло около двадцати одного часа. Нескольких кусочков омлета с сыром, которые она заставила себя проглотить за завтраком в доме убийцы, было явно недостаточно, чтобы поддержать силы, учитывая нервное напряжение и двигательную активность, которую она проявила ночью. Она должна была бы просто умирать от голода.

Но с другой стороны, поесть было равнозначно тому, чтобы поверить в существование какой-то надежды, а Кот не хотела больше надеяться. Всю свою жизнь она только и делала, что надеялась, словно дура последняя, ожидая перемен к лучшему. Как это было глупо! Каждая надежда, пьянившая ее, в конечном итоге оказывалась похожей на мыльный пузырь, который очень красиво переливается на солнце, но тут же лопается, стоит только попытаться взять его в руки. Каждая мечта была стаканом, который только и ждет удобного случая, чтобы выскользнуть из пальцев и разбиться вдребезги.

До вчерашней ночи Кот полагала, что ушла довольно далеко от детских мечтаний, что сумела вскарабкаться по крутой и скользкой лестнице туда, где все просто и понятно, а иногда она даже немного гордилась собой и своими достижениями. Теперь же Кот не оставляло ощущение, что она вовсе никуда не поднималась, что все ее успехи были лишь иллюзией и что на протяжении прошедшего десятка лет она топталась на месте, наступая на одни и те же ступени, словно на тренажере «СтэйрМастер», тратя огромные усилия, но не поднимаясь ни на дюйм выше того места, с которого начинала свое мнимое восхождение. Несколько лет работы официанткой, когда после многих часов, проведенных на ногах, страшно отекали ноги и ныла поясница, самый серьезный и трудный курс, который она только сумела найти в Калифорнийском университете, занятия допоздна после возвращения с работы, бесчисленные самоограничения и жертвы и бесконечный упорный труд – все это привело ее сюда, в это страшное место, к этим крепким цепям и зловещим сумеркам.

Когда-то Кот надеялась, что в один прекрасный день она поймет свою мать и найдет достаточно вескую причину, чтобы простить ее. Втайне она даже мечтала о том, что когда-нибудь – помоги ей, Боже! – они с матерью сумеют достичь некоего перемирия. Конечно, между ними никогда уже не могло возникнуть нормальных, здоровых отношений, какие должны существовать между матерью и дочерью, да и просто друзьями они вряд ли бы стали, однако тогда это казалось Кот возможным. По крайней мере, они с Энне могли бы поужинать вместе в каком-нибудь уютном кафе с видом на море, под большим пестрым зонтиком на плоской крыше гасиенды, где они не стали бы вспоминать прошлое, а поговорили бы о фильмах, о погоде или о том, как сверкают чайки в сапфировой небесной вышине, – возможно, без любви, но и без ненависти. Теперь же Котай стало ясно, что, если бы даже каким-то чудом она выпуталась из этой переделки живой и невредимой, она никогда не смогла бы достичь той высокой степени понимания, о которой мечтала, да и примирение между ней и матерью вряд ли было возможно.

Человеческая жестокость и коварство оказались стократ сильнее способности к пониманию. Ответов не существовало, были только предлоги и увертки.

Котай почувствовала себя потерянной и разбитой. Она словно попала в место, еще более незнакомое и чуждое, чем кухня Крейбенста Вехса, а сгущающая темнота вокруг стала угрожающей.

За всю свою жизнь она ни разу не признала себя побежденной, во всяком случае в полном смысле этого слова. Да, ей бывало страшно, а порой она чувствовала себя растерянной и бессильной, однако всегда в подобной ситуации она держала в голове карту, на которой – пусть несколькими скупыми штрихами – был намечен обходной путь, и Кот легко было поверить, что у нее в голове есть особый компас, который никогда не подведет. Множество раз Кот оказывалась в местах подозрительных и опасных, но она всегда знала, что выход есть, – так, в зеркальном лабиринте комнаты аттракционов есть безопасный путь, ведущий к свободе сквозь твои собственные бесчисленные отражения, сквозь прочие искаженные, пугающие образы и загадочные серебристые тени.