Нова Рен Сума - Воображаемые девушки

Я попробовала возразить ей, сказав, что мы не можем вот так уехать, покинуть наш городок.

Но она, словно не слыша меня, стянула с себя футболку, под которой был простой темно-синий слитный купальник. Мой купальник.

– А ты не пойдешь со мной? – спросила я.

– Не могу.

Руби больше ничего не сказала, но я была уверена: сестра остается, потому что жители Олив не позволят ей уйти – совсем как если бы они поднялись на поверхность и привязали к ее лодыжке веревку. И это была толстая веревка, тяжелая и мокрая, вечность, пролежавшая на дне водохранилища, и моей сестре не удалось развязать ее узлы. Да она не особо и старалась.

Она отпустила мою руку, и я стала отходить от нее в сторону деревьев – подальше от водохранилища за нашими спинами, которое от дождя стало казаться еще глубже, разлилось еще шире, затопив камни и каменные стены, чего никогда раньше не бывало. Оно казалось еще больше, чем было, чем я его помнила – слишком огромным. И тогда я снова схватила Руби за руку и сказала:

– По-моему, мне лучше остаться.

У нее был врожденный талант заставлять людей делать то, что она хотела, – оставлять открытыми ящики кассовых аппаратов, делать татуировки на ребрах с ее изображением, как с ликом Мадонны. Сколько раз я становилась свидетелем этого? Я должна была знать, каково это, когда она решила проделать то же самое со мной.

Руби посмотрела мне прямо в глаза, словно вглядывалась в самое мое естество. Она ласково гладила мою руку, ее прикосновение было легче воздуха.

– Хлоя, – сказала сестра, и мое имя музыкой слетало с ее губ. – Ты ведь не хочешь остаться, правда? Нет, конечно, не хочешь. И это правильно, Хло. Я знаю. Я знаю, я знаю, я знаю… – Ее руки теперь лежали на моих волосах, и она шептала мне на ухо: – Ты хочешь уйти.

Я сделала, как мне было сказано. Должно быть. Потому что я сама не поняла, как оказалась у белого «Бьюика», припаркованного под деревом, села на его гладкий капот и начала ждать, когда моя сестра придет и скажет, что нам пора ехать. Но случились две вещи, которые заставили меня вернуться. Первая – Оуэн, который, пошатываясь, вышел из-за деревьев.

Он притормозил, пропуская своих друзей вперед.

– Что ты делаешь? – крикнул он мне, не став подходить. – Я думал, там вечеринка.

– Там вечеринка, – ответила я, и мы услышали ее шум в ночи.

Ему хотелось побежать туда, я знала, и тем не менее он стоял здесь, потому что у меня, видимо, была своя магия.

Я уже собиралась заставить его сделать с собой что-нибудь ужасное, например ткнуть веткой в глаз, или разбить голову камнем, чтобы просто проверить, могла ли я быть как Руби, когда он сказал:

– Не смотри на меня так.

– Как?

– Как будто я тебе что-то сделал. Как будто тебе не все равно. Как будто я козел.

– Но это же ты…

– Знаешь что? – перебивая меня, произнес Оуэн. – Ты. Ты нравилась мне. Раньше. Но ты не такая, как я думал. Я представлял, что ты… другая.

– И какая же я на самом деле? – спросила я, потому что сидела на капоте машины своей сестры в ее любимом белом бикини, ночные звезды блестели на моей коже. И хотя я понятия не имела, где мы будем жить завтра, я знала, что в этой вселенной у меня есть Руби, а у Руби есть я.

– Ты такая же, как она. – Он выплюнул эти слова, словно оскорбление. – Думаю, мы еще там встретимся.

Он протиснулся сквозь деревья и исчез, у меня не было никакого влияния на него, ни малейшего, я даже не успела сказать ему, что когда-то он тоже мне нравился. Раньше. Но теперь мне больше никто не будет нравиться – ни он, ни какой-либо другой парень. Впервые в жизни я по-настоящему ощутила себя своей сестрой. Мое сердце выросло и приняло такую же форму, как ее. Мы были зеркальным отражением друг друга, изнутри.

И тут произошла вторая вещь.

Я услышала свист.

Сначала это звук был едва слышным, почти неразличимым в шуме ветра. Но потом, когда я повернула к нему ухо, когда сконцентрировалась на нем, то услышала его предельно отчетливо. Шипение парового свистка. Слабый, далекий, погребенный много лет назад рев.

Он доносился со стороны воды. Где находилась моя сестра.

Когда я прибежала к камням, то обнаружила ее там же, где оставила. Здесь было тихо, никаких звуков свистка, и Руби стала как-то спокойнее, холоднее.

Краем глаза я увидела, что Оуэн заметил меня, остановился, но потом пошел прямиком к валуну, на котором примостилась Лондон, как будто он все время шел к этому камню и ни за что на свете не подошел бы ко мне.

– Знаешь, Лондон рассказала мне кое-что. Но я отказываюсь в это верить. Слух. Ложь. Про тебя и Оуэна. Ты понимаешь, о чем я? – заговорила Руби.