Нова Рен Сума - Воображаемые девушки

– Что ты делаешь, Хло?

– Ничего.

Я настороженно следила за ней. Слышала ли она этот звук тоже? Но сестра ничего не сказала про свистящее жалобное шипение, проникающее в дом через окно. Оно стало совсем неразличимым, затерявшись в трескотне сверчков.

– Что-то случилось, пока я была на работе? – спросила Руби. – Ты выглядишь какой-то другой.

– Нет, конечно, нет. – Я тут же подумала о своей комнате на втором этаже. Не осталось ли там никаких доказательств того, что… если бы она поднялась наверх, то сразу бы все поняла.

– Ты только что вернулась? – спросила я, быстро соображая.

– Да, а ты?

– Нет, то есть да, в смысле, я всего лишь вышла во двор и только что зашла.

Она обходила диванчик, приближаясь ко мне.

– По-моему, мне уже пора спать, – сказала я, отходя в другую сторону и направляясь к лестнице. – Я устала.

– Но как же фруктовый лед? Он в морозилке.

– Ничего страшного. Съем его на завтрак.

Руби пристально наблюдала, как я поднималась по лестнице. Смотрела на мои ноги. Смотрела на мою спину. И, словно могла видеть насквозь, на мое бьющееся сердце. Я повернулась на площадке перед следующим пролетом, перед тем, как перепрыгнуть через ворота, перед тем, как скользнуть в свою комнату и проверить простыни, и сказала, стараясь придать голосу небрежный тон:

– Думаю, сегодня я буду спать у себя.

Всю неделю мы спали на огромной кровати в ее комнате, развалившись на высоком матрасе, как принцессы, если у принцесс бывает перегрев: в доме не было кондиционера, и нам приходилось включать вентиляторы. Из-за того, что мы спали в той комнате, ворота оставались на своем месте, а Джона ночевал на первом этаже.

Руби подняла на меня глаза и ответила:

– Ладно, как хочешь. Я купила тебе вишневый. И еще взяла с тропическими фруктами. Фруктовый лед, в смысле.

– Спасибо.

Я отвернулась. Свист больше не было слышно, но запах Олив я ощущала по-прежнему. Он был в доме, в воздухе, поднимался до верхнего этажа, смешиваясь с удушливой летней жарой.

– Ты уверена, что ничего не случилось, Хло? – окликнула меня Руби. – Ничего, о чем мне стоило бы знать?

– Ничего, правда, – отозвалась я.

– Я же все выясню, ты знаешь… если что-то случилось.

Я продолжила подниматься, зная, что так оно и будет. В конце концов, это же Руби. Она вскрывала нас и видела то, что хотела увидеть. В этом городке она была единственной, кто мог считать, что ей дозволено иметь секреты. Все принадлежало ей. И я – больше всего.

Я проснулась после полуночи от телефона, который, казалось, звонил уж довольно давно.

Это был не мой телефон. Я отодвинула дверь и выглянула в коридор. Телефон был где-то близко, его жалобный звонок эхом отскакивал от незаконченных стен и потолка с торчащими проводами. Дверь в комнату Руби в конце коридора была закрыта, и телефонный шнур тянулся по ступенькам лестницы, через ворота, мимо моей двери, мимо двери в ванную и мимо встроенного шкафа, у которого вообще не было двери, и заканчивался в каких-то дюймах от ее спальни. Это был кухонный телефон, такой древний, что даже не был беспроводным, и этим все сказано.

Он звонил и звонил. Даже если Руби была у себя, она не собиралась выходить и отвечать на звонок.

Наверное, я еще не отошла ото сна, только этим можно объяснить, почему я подняла трубку и сказала:

– Алло?

Кто-то вздохнул, и голос произнес:

– Наконец-то. Можно было и побыстрее.

– Простите? – Наверное, человек на том конце провода подумал, что я Руби; немногие могли различить наши голоса, до сих пор.

– Тебе нужно установить голосовую почту. Или автоответчик. Или типа того.

– Кто это?

Снова вздох. А потом голос пробубнил:

– Я, э-э-э… люблю тебя.

Потом раздался щелчок – этот кто-то повесил трубку.

Это было начало.

Исполнялись и другие указы, которые Руби написала на наполненных гелием воздушных шариках, иногда даже по нескольку раз, как будто шарик приземлялся в одном месте и его сразу же уносило ветром в другое. К середине дня у нас в холодильнике стояли два огромных противня с лазаньей, накрытых фольгой, хотя сейчас было слишком жарко, чтобы пользоваться духовкой, но моя сестра сказала, что у нее пропало настроение есть лазанью и что ей действительно нужно было попросить – так это домашний торт.

Воздушные шарики отвечали ей, один за другим, но Руби, казалось, этому даже не удивлялась. В ее вселенной – которая простиралась в пределах нечетких, но обширных границ нашего городка, поднималась в горы и опускалась в самую низкую точку долины, погружалась в водохранилище и прыгала по порогам Эзопуса в другие маленькие городки, похожие на наш, – она просто попросила то, что хотела, и все, кто здесь жил, старались выполнить ее просьбу. Словно это был их долг.