Нова Рен Сума - Воображаемые девушки

Если она толкнет меня прямо сейчас, то их холодные перепончатые руки сразу же утянут меня вниз за лодыжки. Но не надо волноваться, успокаивала меня сестра, там, внизу, у меня будет все, что нужно. Мороженое в водохранилище было зеленым, а значит, с мятным вкусом, моим любимым. Под водой куда веселее качаться на качелях. И не нужно тратить время на дыхание.

Те времена, когда она угрожала бросить меня в Олив, давно прошли. Да и Руби никогда не говорила этого всерьез. Ясное дело, сестре было четырнадцать, мне девять, и ей приходилось везде таскать меня с собой. Иногда она жаловалась на это за закрытыми дверями, не зная, что я подслушиваю. Говорила маме, что это та должна учить меня завязывать шнурки и разогревать лапшу на ужин, подписывать разрешение на поход в музей динозавров. Да, она все это говорила, но я знала: на самом деле Руби не хотела, чтобы я вдруг исчезла из ее жизни.

Как и сейчас.

Руби отправила меня сюда, зная, что Олив больше не существует, – ей просто хотелось сделать свои истории интересными. И с ее подачи я в кои-то веки оказалась в центре всеобщего внимания.

Она же стояла на берегу и наблюдала. Я ощущала на себе ее взгляд, взгляды ее друзей… но еще и другие взгляды, снизу.

Я обернулась, вернее, попыталась, но увидела лишь воду.

Наверное, все думали, что я еще плыву. А я уже остановилась – хотя не помнила, чтобы останавливалась или чтобы замедляла темп. Я дрейфовала в открытом пространстве, мои ноги еще были тяжелыми.

Вода здесь была намного холоднее. И вдруг что-то возникло у меня на пути, как будто специально. Маленькая лодка покачивалась на волнах, невидимая в темноте ночи. Я положила на нее руку, зацепляясь за ржавый бок, чтобы выровнять дыхание. В небе сияла половинка луны, а звезд было столько, что не пересчитать и до утра.

Я ждала, расслабив ноги, в круге из мокрых волос, и прислушивалась к тому, что происходило на берегу. Смех. Всплески воды. Кто-то тащил каноэ из леса. Кто-то разбил бутылку о камни.

Но никто не звал меня.

Может, они забыли о моем существовании? Может, меня уже слишком долго нет? А может, они поняли, что я и не собиралась переплывать водохранилище. Я не всегда делала так, как говорила мне Руби. Я делала то, что сама хотела. Я делала, а потом оборачивалась посмотреть, что она скажет.

Может, все поняли, что это была лишь шутка, обман. Потому что, конечно, Руби шутила – мне нужен был воздух, как и всем остальным; у меня всего две ноги и нет никаких жабр. Если среди нас и затерялось мифическое создание, то это была Руби – на нее мы все смотрели, ее мы все слушали; только ее любили все парни и дрались между собой за то, чтобы быть с ней; но ее нельзя было взять в плен или посадить в клетку. Истории, которые она рассказывала обо мне, не имели никакого значения. Парни хотели лишь одного – получить шанс оказаться в какой-нибудь истории вместе с ней.

Откуда-то издалека до меня донесся голос Руби. Казалось, она за много-много миль от меня. Я услышала ее смех – узнала бы его где угодно – натянутый, сухой, который обычно обрывался почти сразу, остальные смеялись дольше. Для нее по-настоящему смешным было лишь то, что говорила она сама, ну, или я. Она смеялась ради меня.

В животе плескалось вино, зубы стучали от холода, из носа текло. Почему она не звала меня вернуться?

Больше я ее смех не слышала. Вообще ее не слышала. Как будто просто вообразила себе, как она смеется, стоит на берегу и ждет меня. Может, если я приплыву обратно, то найду на берегу ее одежду, свою двадцатку в ней, а Руби просто… исчезнет.

Я уже собиралась оттолкнуться от лодки и поплыть обратно, когда вдруг мои пальцы нащупали что-то странное. Моя рука была перекинута через борт лодки и свисала на ее дно. И что бы там ни почувствовала я своими пальцами, оно было намного холоднее воды, холоднее горного воздуха. Оно было ледяным. Мертвенно-ледяным.

Я начала двигать рукой, пытаясь на ощупь определить, что это, «увидеть» его своим прикосновением, и оно стало обретать форму. Что-то длинное и мягкое, переходящее в плоское и нежное. Пять тонких отростков расходились в разные стороны. Они заканчивались… о боже, ногтями!

И тут наконец я услышала свое имя.

– Хло! – кричала Руби. – Хлоя! Хло!

В любое другое время мое сердце затрепетало бы от того, как звала меня сестра: так сильно ей хотелось, чтобы я вернулась, так громко она кричала, чтобы слышали все, но сейчас оно даже не билось. Я не могла говорить, не могла издать ни звука, чтобы крикнуть в ответ.