Нова Рен Сума - Воображаемые девушки

Уж кого-кого, но ее я точно не ожидала увидеть – ни сейчас, ни здесь.

Но вслух я об этом не сказала. Взяла стакан, поднесла его к губам. Приоткрыла рот. Высунула язык. Наклонила стакан. Сделала глоток.

– Еще увидимся, да? – спросила она.

– Да. – Это все, что я смогла ответить. Потому что даже представить себе не могла, что когда-нибудь снова заговорю с девушкой, с которой говорила сейчас.

Я точно была в карьере? Стояла на краю этой ямы с гравием? Держала в руках этот стакан?

Я развернулась и шагнула куда-то в сторону, и вдруг вокруг меня обвились две знакомые руки, в ухе раздался знакомый голос.

– Хло! Ты здесь! – закричала Руби.

Она отстранилась, чтобы взглянуть на меня.

Должно быть, на моем лице застыло какое-то странное выражение, потому что сестра засмеялась, вырвала из моей руки стакан и вылила остатки пива.

– Что ты делаешь! Ты же ненавидишь пену.

Руби выглядела точно такой же, как я ее запомнила, точно такой же, как три недели назад, но вдруг стала для меня какой-то чужой, не в себе, в свете костра ее глаза отливали красным.

– Это… – с трудом произнесла я, – это…

Я показала в сторону кега, не в силах заставить себя произнести имя.

– «Пабст», – подсказала Руби. – На вкус как блевотина, знаю. Но не волнуйся, тебе не обязательного его пить.

– Нет, нет. Я не про пиво.

– О, нет! Поездка в автобусе оказалась еще хуже, чем ты написала? Вы правда чуть не разбились? Потерялись на магистрали? Сбили стадо оленей?

Она отвлекала меня, пыталась заставить говорить о чем угодно, только не о том, что я видела только что прямо здесь и сейчас.

Лондон.

Но Лондон не могла наливать себе из кега стакан пива, в этом я была уверена. Это не Лондон болтала с каким-то парнем. Это не Лондон с полосками на рукавах прикрывала рот рукой, пряча смех. Это не ее волосы были неровно отрезаны, еще больше топорщась клочками, чем я помнила, обесцвеченные еще сильнее, чем раньше, и по-прежнему открывающие оба ее уха. Нет. Это не смех Лондон, хотя и похожий на ее, поднимался над костром и эхом раскатывался по яме карьера. Темная ночь и шум вечеринки играли с моим сознанием, огонь костра вызывал галлюцинации. Я единственная, кто тут был не в себе.

Но потом Лондон подняла глаза и встретилась со мной взглядом. Улыбнулась. Это была она, она, и никто другой.

Лондон, которую похоронили два года назад, каким-то образом все еще была жива и стояла прямо передо мной.

Я взглянула на Руби, чтобы услышать подтверждение, но мы больше не были одни и не могли говорить обо всем на свете.

– Пити, – протянула сестра, – следи за рукой.

К нам присоединился Пит. Он тряс рукой, как будто его только что шлепнули, и говорил:

– Парень может и попытаться, верно?

Руби пристально смотрела на него.

– Нет, – сказала она. – Не дважды. Не со мной.

– Но Руби, – вмешалась я, говоря совсем не о Пите и не о том, куда он положил свою руку.

Она поняла. Потому что тоже смотрела на кег. Потом громко, для Пита, ответила мне:

– Ты же знаешь ту девчонку, Лондон? Из школы? – Ее рот произносил слова, но глаза говорили совершенно другое. В них поблескивал красный огонек. Они предупреждали меня не произносить то, что я хотела произнести.

Теперь историей управляла я, могла повернуть ее в любом направлении, в каком вздумается. Спуститься ко дну карьера, метнуться прямиком к костру или подняться выше самых высоких деревьев. История, которую ты выбрал для рассказа, – не всегда та история, в которую ты веришь. Поэтому я тоже громко ответила:

– Да, я знаю ее.

И Руби, успокоившись, улыбнулась, а потом закрыла глаза. И вдруг вид у нее сделался усталый, она слегка пошатнулась, как будто ей срочно нужно присесть. Пит вытянул руку, несмотря на то что мог снова получить по ней – вдруг Руби решит опереться на него. Но она быстро встряхнула головой и открыла глаза. Зеленые, как я помнила, по ним, ярким и пронзительным, ее узнавали. И сказала:

– Так я и подумала. Вы вместе ходили на французский, верно?

– Верно, – слабым голосом подтвердила я.

– Пива хочешь? – спросил Пит.

– Хлоя не пьет, – огрызнулась Руби, заставляя его замолчать.

Она подошла ближе. Ее руки снова обвились вокруг меня: локти, запястья, пальцы повисли на моей шее, чтобы не отпускать. Сестра могла бы закрыть мой рот ладонью, но в этом не было необходимости: я не собиралась ничего говорить.

Она прижала меня к себе и, клянусь, выдохнула слова в мои волосы:

– Видишь, Хло? Всё опять по-прежнему.