Сабина Тислер - Похититель детей

— Могу себе представить, — прошептала она.

— Они считают, что он может быть у кого-нибудь из друзей и остаться там ночевать. У какого-то друга, о котором мы, возможно, не знаем. Или, может, он сидит сейчас в поезде и едет к дедушке или к бабушке, или просто путешествует по белому свету. Вот какую чушь они мне нарассказывали! А поскольку девяносто пять процентов исчезнувших детей появляются дома через двадцать четыре часа, то розыск объявляется только через сутки. Так обстоят дела в нашем чиновничьем государстве.

Петер захлебнулся пивом и закашлялся.

— И этот мешок с говном пойдет сегодня вечером домой и уснет сном праведника. А все потому, что только тогда, когда имеются данные, указывающие на возможность совершения преступления, связанного с применением силы, только тогда вся полицейская машина запускается немедленно. То есть если бы мы нашли его вещи и тому подобное. У них не хватает людей, чтобы немедленно проверить каждое заявление о пропаже детей — вот что сказала эта обезьяна! Зато людей, чтобы выписывать штраф за неправильную парковку, у них хватает!

— Я чего-то не понимаю, — пробормотала Марианна.

— А я тем более.

— Боже мой, на улице уже темно. И снег идет.

Петер со стуком поставил на стол пустую бутылку и вскочил.

— Я дома с ума сойду. Я не могу сидеть всю ночь и представлять, где он и что делает. Я этого просто не выдержу!

По лицу Марианны беззвучно текли слезы, словно из бездонного колодца.

— Пожалуйста, — сказала она, — пожалуйста, скажи мне хоть что-нибудь, где он может быть. Скажи, что с ним ничего не случилось! Ты ничего не можешь придумать? Мне нужно на что-то надеяться!

Петер молчал. Вместо ответа он только на секунду прижался рукой к ее мокрой щеке.

Перед тем как выйти из квартиры, он сказал:

— Оставайся у телефона.

И дверь за ним захлопнулась.

Марианна сидела в инвалидном кресле, не отрывая глаз от телефона и дергая себя за волосы.

Было двадцать три часа пятьдесят минут, когда Петер вышел из «Футбольной встречи». Хозяин позже довольно точно вспомнил об этом, потому что Вернер широким жестом распрощался с остальными посетителями и заявил:

— Детки, я иду спать. Желаю всем вам спокойной ночи, я вас всех люблю. И это единственная причина, по которой завтра я приду сюда снова.

За исключением незначительных изменений, это было дословное содержание ежевечерней речи Вернера, которой он обычно завершал свое пятнадцатичасовое ежедневное сидение в пивной. Хозяин пивной всегда приветствовал сие заявление, поскольку оно побуждало большинство посетителей также отправляться домой, и ему удавалось почти вовремя, в двадцать четыре ноль-ноль, закрыть свое заведение.

Петер не был пьян, но он немного успокоился.

— Веди меня, друг мой, — сказал Вернер и обнял Петера за плечи. — Мне ужасно холодно.

И только сейчас до Петера дошло, что он провел в пивной почти весь вечер, — вечер, который нужно было использовать для поисков сына. Совесть заговорила в нем с такой силой, что даже тошнота подступила к горлу. Ему казалось, что последние три часа он был без сознания.

Вернер ухватился за Петера:

— Ты куда идешь, друг мой?

— На кладбище, — огрызнулся Петер, вырвался и бросился бежать по направлению к каналу. Не останавливаясь, не переводя дыхания.

На последнем углу улицы, прямо у воды, стояла телефонная будка. Он наскреб несколько монет и позвонил Марианне.

— Ты где? — спросила она. — Что ты делаешь?

— Ищу его, — рявкнул он в трубку, пытаясь криком заглушить голос совести.

— Иди домой, пожалуйста, — почти беззвучно прошептала она. — Я этого больше не выдержу!

— Скоро буду, — сказал Петер и повесил трубку.

Маленький карманный фонарь, легко помещавшийся в кармане куртки, но все равно необычайно мощный, был у него с собой. Петер медленно прошелся по берегу, потому что знал, что Беньямин любил сидеть здесь у воды. Сегодня после обеда он уже прошел один раз вдоль канала и ничего не нашел. Тем абсурднее было продолжать поиски сейчас, ночью, но какое-то необъяснимое чувство заставляло его сердце биться быстрее. Он обыскивал с фонариком берег метр за метром, и беспокойство охватывало его с каждой минутой все сильнее. Ему казалось, что уже за следующим кустом он увидит Беньямина, сидящего на камне, и тот скажет: «Привет, папа! Мне холодно. А что сегодня у нас на ужин?»

Дикая утка, спавшая в кустарнике, хлопая крыльями, взлетела буквально из-под ног Петера, который чуть не наступил на нее. Он вздрогнул, выключил фонарик и какое-то время стоял в темноте, прислушиваясь. Потом включил фонарик и продолжил поиски.