Джонатан Келлерман - Жертвы

Я повторил рассказ Коэна.

– Не думаешь, что один адвокат просто мстит другому?

– Мне пришлось выцарапывать из него этот маленький эпизод, да и поделился он им без большого удовольствия.

– Значит, сопровождал. А потом решил выстрелить в лицо. Почему?

– Может, она узнала что-то опасное для него? – предположил я. – Или он просто такой парень. Если Феллингер убил Кэтрин Хеннепин, то определенно такой.

– Классический психопат-убийца с хорошо оплачиваемой дневной работой.

– К сожалению, не классический. Умен. Далеко не скряга. Непритязательный, скромный. И при всем этом он таки сумел очаровать и соблазнить такую красивую женщину, как Урсула. Ему хватило наглости и самоуверенности тискать женщину в присутствии ее бывшего мужа, зная, что ей это понравится и она подыграет. А уж обвести вокруг пальца такую, как Кэтрин, застенчивую, занимавшую более чем скромное социально-экономическое положение, Феллингеру было легче легкого. Но одной победы ему мало. Он должен сам порвать отношения. Раз и навсегда. И поставить свое клеймо, устроив обед на двоих, – это его способ показать кукиш роману и женщинам в целом.

– Пусть с виду я тролль, но руль у меня.

– Внешность – не судьба, но фактор немаловажный. Даже малыши оценивают сверстников по привлекательности. При прочих равных показателях к симпатичным детишкам лучше относятся и взрослые, и ровесники.

– Ты мне рассказываешь?

– Столько жалости к себе… Рик показывал мне твой школьный ежегодник. Не столько тролль, сколько типичный американец.

– Только при хорошем освещении. Так он показал тебе мой чертов ежегодник? Почему? Когда?

– Однажды вечером, когда мы с Робин приходили на обед. Ты жаловался на что-то – какой сюрприз, – а когда удалился в ванную, Рик рассказал, что ты постоянно выставляешь себя отверженным, и что он верил тебе, пока не наткнулся на ежегодник. Оказывается, ты играл в школьной футбольной команде и занимался борьбой, проходил подготовку офицера резерва и числился в паре почетных обществ… Рик даже пометил эту страницу цветным листочком.

– Он всегда старается доказать, что жизнь выше трясины ирландской судьбы. – Майло хмыкнул. – Значит, у Феллингера такая защита? Бедненький уродец? Похоже на рассуждения тех поп-психологов, которых ты сам терпеть не можешь.

– Не защита, всего лишь попытка понять его.

– Потому что он уклонился от встречи с тобой в вестибюле.

– Остальные меня не заметили. – Я рассказал о походе в офисное здание. – Но он заметил и – хотя я не могу это доказать – постарался избежать встречи. Понимаю, этого немного, но что еще у тебя есть? Случай в лифте вкупе с сексуальностью, жестокостью и манипуляциями. Что вполне совпадает с типом личности человека, которого мы ищем. И у Коэна возникло ощущение, что это была игра, в которую Феллингер и Урсула играли раньше. Вот тогда я и попробовал посмотреть на все это с другой точки зрения. Раньше убийца представлялся мне неудачником. Человеком, мнившим себя блестящим, но так и не достигшим успеха. Со стороны Феллингер выглядит благополучным, удачливым, но ощущение неадекватности может исходить из самых разных мест.

– У него есть «зелень» и престиж, он трахает куколок вроде Урсулы. Так что, избавляется от детских комплексов? Допустим, но как во все это вписывается Хеннепин? Ведь с Феллингером ее ничего вроде не связывает?

– Прекрасно вписывается, если только побывала в здании Феллингера. Я сфотографировал список арендаторов, снимающих офисы на седьмом этаже. Если удастся связать ее с кем-то из них, это будет большой шаг вперед.

Я показал снимки.

– А ты на месте не сидел.

– Для друга все, что угодно.

Майло глубоко вдохнул.

– Уродец встречает Бухгалтершу. Кстати… – Он набрал номер боссов Хеннепин. Супруги были дома и согласились встретиться. Снова.

Бухгалтерская контора «РМ Эккаунтинг» располагалась на первом этаже здания на Вудман-авеню, к югу от Магнолии. Соседями их были четыре этнических ресторана: мексиканский, тайский, израильский и ливанский. Все, похоже, преуспевали, если судить по вытянувшейся к каждому заведению очереди.

Что, если еда и есть настоящая любовь и мир во всем мире достижим?

Фирма помещалась в комнате размером пятнадцать на пятнадцать с тремя письменными столами и полудюжиной картотечных шкафов. Внутренний дизайн сводился к листовкам с напечатанными мелким шрифтом инструкциями Внутренней налоговой службы – сюрреализм двадцать первого века.