Линкольн Чайлд - Труп Гидеона (ЛП)

Гидеон провожал Алиду глазами, пока она продолжала идти по гравийной дорожке. Теперь она была обращена к нему спиной, даже не думая оборачиваться. От нее веяло ледяным холодом. Гидеон продолжил наблюдать за ее уменьшавшейся темной фигурой еще несколько минут, пока девушка не превратилась в точку. Он ждал, пока она не уедет, затем, пока не уедут все машины, и даже после этого он еще долго стоял, не сходя с места. Наконец, глубоко и прерывисто вздохнув, Гидеон зашагал по узкой дорожке мимо могильных плит в сторону своей машины.

Гидеон попросил таксиста высадить его в парке Вашингтон-Сквер. Ему захотелось пройти последнюю милю до офиса ЭИР по 12-й улице Литтл-Уэст пешком, чтобы успеть немного насладиться летним днем.

С тех мрачных событий миновало три недели. Сразу после похорон Саймона Блейна Гидеон укрылся в своей хижине в горах Хемес, отключил сотовый, стационарный телефон и все компьютеры, а после провел три недели, занимаясь исключительно рыбалкой. На пятый день он, наконец, поймал ту коварную старую рыжую форель, намереваясь ее отпустить. О, что это была за великолепная рыба! Толстая, блестящая, с глубокой оранжево-красной окраской под жабрами. Без сомнения, это была настолько благородная рыба, что она явно заслуживала освобождения. Но, как ни странно, он этого не сделал. Вместо этого он отнес ее в хижину, очистил ее и устроил себе изысканный ужин с truite amandine [59] Truite amandine — форель в миндале (фр.) и бутылкой «Пулиньи Монраше». Он совершенно не чувствовал себя виноватым. И пока он наслаждался этой изысканной едой, случилось нечто странное — он почувствовал себя счастливым . Не просто счастливым, но и обретшим покой. Он пребывал в мире с самим собой. Гидеон прислушался к своим чувствам и с удивлением и любопытством отметил, что чувствует уверенность в завтрашнем дне. Уверенность в своем состоянии здоровья и уверенность в том, что он больше никогда не увидит Алиду.

Как ни странно, эта уверенность, казалось, освободила его. Теперь он знал, с чем столкнулся, и знал, чего у него никогда не будет. Это дало ему свободу последовать совету доктора — сосредоточиться на том, чтобы делать то, что действительно имело для него значение. И помогать другим. Освобождение форели было бы хорошим жестом, но он вынужден был признать, что ужин, который она обеспечила ему, был не меньшим удовольствием. Съесть эту рыбу имело для него некое символическое значение.

В разгар жизни мы умираем …

Это была мудрая мысль — истинная и для форели, и для человека.

За эти три недели он сделал целый ряд других мелочей, которые также имели для него значение. Одна из них заключалась в том, чтобы устроить себе бессрочный отпуск по состоянию здоровья из Лос-Аламоса. И когда его маленькие рыбацкие каникулы закончились, и он снова включил телефоны, среди кучи сообщений он обнаружил одно от Эли Глинна. У него было еще одно задание, и если бы Гидеон решился взяться за него, то Глинн гарантировал ему, что оно будет иметь «большое значение». Гидеон уже собирался отказаться, но вдруг остановился. А почему нет? Он ведь был хорош в этом. Если он хотел помогать другим, возможно, это был его шанс.

Даже его злость на Глинна за то, что тот бросил его, в эту минуту уменьшилась. Гидеон начал понимать, в чем состоит метод работы Глинна — хотя это и было трудно принять в разгар сражения — оказался удивительно эффективен. В том случае он отказался помогать Гидеону, потому что понимал, что в одиночку Гидеон имеет более высокие шансы на успех.

И вот, он вернулся в Нью-Йорк, готовый начать новую главу своей короткой жизни. Он сделал глубокий вдох и огляделся вокруг. Стоял прекрасный выходной день, и парк был наполнен людьми. Он на миг замер, очарованный этой суетой — Доминиканские барабанщики, чьи ритмы наполняли воздух, группа неуклюжих детей в шлемах и наколенниках, катавшихся на роликах, их матери, беспокойно окрикивающие их, пара мужчин в дорогих костюмах с сигарами, старый хиппи, играющий на гитаре и собирающий монеты, мим, подражающий прохожим, фокусник с картами, полицейские, полуспящие в патрульных машинах…

Парк содержал в себе целую вертикаль представителей человечества во всей ее сложности, многообразии и великолепии. Однако теперь здесь особенно выделялись богатство и радость. Нью-Йорк сильно изменился с тех пор, как Гидеон был здесь в последний раз, когда его такси увел пьяный бизнесмен.

Страх террористической атаки, до этого опустошивший город, теперь улетучился, и вернувшиеся люди, казалось, изменились. Они стали более терпимы, сдержаны… и более счастливы. По крайней мере, так казалось.